S. S. S. G. G. – эти пять букв когда-то вселяли ужас в сердца даже самых влиятельных особ Европы, ибо слова «палка», «камень», «веревка», «трава», «страдание» были девизом Тайного Суда – одного из самых скрытных и беспощадных сообществ. Если этим судом был вынесен приговор, то, сколь бы высокое положение ни занимал приговоренный, он уже не мог избежать назначенной кары, и даже власти были бессильны ему помочь.
Считается, впрочем, что еще в XVIII веке Тайный Суд прекратил свое существование. Однако приведенные мною факты, относящиеся уже к веку XIX, а также недавние события заставляют в этом усомниться.
Тайный Суд существует и поныне, в том я не сомневаюсь! Существует, выносит свои приговоры – и нет от них спасения. И не приведи Господь, если кто-нибудь нынче увидит начертанное на стене или где-либо одно из этих слов!..
Нарком машинально обвел взором стены своего кабинета, отметил, что нет на них ничего такого, и, хотя почувствовал некоторое облегчение, все же обругал себя за дурость: еще бы не хватало, чтобы здесь, в его лубянском кабинете, какая-нибудь сволочь стены поганила!
Но, перечитав последний абзац, вдруг поверил, прочно поверил во все! И уже не чувствовал себя даже в этих стенах в полной безопасности.
Что там, однако, Призрак еще накропал?..
…История показывает, что действиям Тайного Суда до сих пор не могла противоборствовать ни одна властная структура. Хотя такие меры и неоднократно предпринимались, все они не привели ни к чему, ибо этот Суд опирается на свои многочисленные отделения, находящиеся в разных странах, и, подобно гидре, может отращивать новые головы взамен отрубленных. Кроме того, он везде имеет своих соглядатаев, уверен, что таковые служат и в НКВД…
Черт!.. Никогда прежде истина эта, которую сам же всем вталдыкивал – что, мол, повсюду враги, – не проникала в него вот так вот, до самой селезенки. Народный комиссар, в общем-то не испытывавший серьезных неудобств от своего невысокого роста, тут вдруг почувствовал себя совсем букашечно-крохотным. Неуютно, ох как неуютно отчего-то внезапно стало ему в этом огромном кабинете. И почему, почему, черт возьми, все время запотевают эти очки?! Мыслишка скользнула совсем не к месту: может, пенсне завести, как у менгрельца у этого говнистого, у Лаврентия?..[4]
Николай Иванович снова протер очки и вцепился в следующую фразу:
Но при учете особого, герметического, я бы сказал, положения СССР, а также при учете огромной, несмотря ни на что, силы вашего ведомства, думаю, сегодня все-таки возможно…
Дочитав, нарком некоторое время сидел в глубокой задумчивости, осмысливая то, что насоветовал дошлый Призрак.