Искриться, в меру – жизни удивляясь,
Другое счастье, – быть чужим, в своём,
Не в меру плоть и душу отравляя.
Что воздух одному – другому смрад,
Нет в жизни смысла, коли смысл погряз в забвении,
Не прошлого вина, коль будущим объят,
Кто жизнь живёт, сквозь радость, смерть и тление.
***
Горька победа со слезами на глазах,
В крови, как будто миллиарды атомов кипят,
И будто плоть так удивить хотят,
Чтоб не смогла та устоять в ногах.
А сердце, будто – пламенный цветок,
Вот-вот сгорит и подожжёт всю плоть,
Рвалась, что всех и вся перебороть,
Чтоб только жизни цель ввести в благой итог.
А голова – та вовсе не своя,
Кричит и буйствует сознанием, в пылу
Побед, что шли сквозь – нет, всё, хватит, не могу,
Но всё же шли, всю боль пути в себе тая.
И чувств не хватит выразить в речах,
Восторг души, что пробирает плоть,
И сколько бы побед не побороть, —
Горька победа со слезами на глазах.
***
Как чуден Бог, коль свет Его желаний
Проходит, сквозь измученность миров,
В которых жизни суть – рождение, умирание,
То обретаешь, то теряешь жизни кров.
Как зорок Бог, коль целым зрит мгновения,
Что, словно мыльные летают пузыри,
В которых жизнь своей не ведает игры,
Лишь переводит дух в события и видения.
Как справедливо Бог дарует жизнь,
В которой истинная ценность есть – Любовь,
Что множится созвездием миров,
Рождением, смертью, совершая свой круиз.
Так Славься ж Бог! Создатель всех и вся!
Во веки Здравствуй! И во веки Созидай!
Мы – люди. Нам без Веры жить – нельзя!
А может кто, тому и должное – Воздай!
***
Я не настолько умное дитя,
Чтоб всем сомнениям волю выдавать,
И сколько б мне не выпало искать,
Всё ж вновь ищу, что знать пока нельзя.
Я не настолько дерзкое дитя,
Чтоб дерзостью своей мир поучать,
Легко мне пишется, но вот с чего начать…,
Сие желание исходит не с меня.
Я не настолько вольное дитя,
Мой разум заточён на краткий срок,
Чтоб жизни выцедить обожествлённый сок
И напоить им тех, кому стезя,
До боли ран расходует житьё
И ровной мерой выдаёт страданий стяг,
Чем болен я, то боле не моё,
Я общей жизни – маленький пустяк.
Я не настолько сумасброден, сколько пуст,
И в этой пустоте своё житьё
Расходует принцесса всех искусств,
В моём же теле – тело лишь моё.
Сия работа – жизнь напоказ,
Есть мера ответвления души,
Когда ты всё, что выстрадал за нас,
Явилось в мир соблазном красоты.
Чем сильны мысли, в виде стихов, в нашем пространстве? После смерти супруги мне необходимо было чем-то занять своё сознание, чтобы отвлечь, его, от мучительных переживаний. Я читал стихи Омар Хайяма, Александра Сергеевича Пушкина, Франчески Петрарки, Уильяма Шекспира. Мысли сих гигантов настолько шокировали моё сознание, что, во время чтения, оно находилось в трансе, чем умело пользовалась душа, забирая загипнотизированное сознание в иные измерения. В сущности, во время чтения, душа чувствительного человека общается с душой того человека (пусть и умершего), чьи мысли повергают читающего в транс. Ну а Ваш покорный слуга обладает чувствительностью сознания настолько сильно (скорее, это гиперчувствительность), что образ, сыгранный на сцене, каким-либо актёром, оставивший глубокий негативный след, переносит негативное восприятие, уже на самого актёра (в зависимости от количества сыгранных негативных ролей).