На автостоянке, раскинувшейся у церковного забора, было тесно. Новенькие иномарки и их более скромные российс кие сестры плотно жались друг к другу теплыми железными боками. Со стороны казалось, что делают они это даже с какой-то необъяснимой симпатией, не то что на оживленных городских улицах...
"Шестерка", потыкавшись то в один ряд, то в другой, остановилась рядом с роскошным "СААБом".
- Приехали, - Скитович заглушил машину. - Ну, кто тут крайний за опиумом? - несмешно пошутил он.
- Не богохульствуй, сын мой, - Гаркавый подал девушке руку. - Видишь, до чего может довести человека неумеренное увлечение атеизмом?
- Сам не лучше, - почему-то обиделся Скитович.
- Да, - Гаркавый притворно опустил глаза, - грешен... - он помог Лене выйти.
Протолкавшись сквозь плотный строй нищих на паперти, они остановились у входа в церковь. Из полуоткрытой двери слышалось стройное пение. Лена открыла сумочку и повязала голову платком. По тому, как она это проделала, Гаркавый догадался, что девушка здесь нб впервые.
- Значит, так: ставим свечки, я смотрю иконостас, потом немного потолкаемся и уходим, - коротко проинструктировал он спутников.
- А причаститься? - удивленно спросила Лена. - Как же без этого?
Друзья переглянулись.
- Не все сразу, - дипломатично начал Скитович, - то есть, я хочу сказать, что мы еще не вполне созрели...
- После того, как мать заболела, я часто здесь бываю, - сказала девушка.
- Помогает? - машинально поинтересовался Скитович и тут же осекся, напоровшись на злой взгляд друга. - Если что, мы подождем тебя в машине, поспешил он загладить свою бестактность.
Лена грустно улыбнулась:
- Во что-то же надо верить.
- Ага, - поспешно согласился Скитович и потянул на себя обитую зеленой жестью дверь.
Пение стало громче.
Гаркавый, пропустив спутников вперед, последним вошел в притвор. Было душно и многолюдно. Огромное паникадило, висящее посреди храма, торжественно мерцало множеством свечей. Гаркавый невольно сощурился и осмотрелся: мягкий полумрак по углам, до которого не дотягивался свет, его немного успокоил.
- Я вперед, - тихо шепнул он Лене и медленно двинулся к алтарю.
Певчие на клиросе пели "Единородный сыне". Гаркавый, раздвигая плечами молящихся, пробрался почти вплотную к амвону, не обращая никакого внимания на злобное шипение возмущенных старушек.
Огромный иконостас его поразил. "Вот где деньги!" - подумал он и на всякий случай вознес глаза вверх - что ни говори, а атеистическое воспитание было не столь уж надежной опорой. Немного освоившись, он полностью сосредоточился на иконах, расположенных перед ним в шесть рядов, или так называемых "чинах". Вся история христианства в библейских сюжетах предстала перед его взором. Он внимательно разглядывал каждый, пытаясь уловить особенности письма, композиционные решения, детали, сравнивая их в уме с тем, что уже приходилось видеть.