Влюбить в себя (Рябцева) - страница 2

Однако на все просьбы Анастасии сходить в парикмахерскую Шилов отвечал упрямым отказом.

— Не пойду, даже не проси, — говорил он. — Или ты хочешь, чтобы я был похож на твоего начальника?

Никита Шилов был драматургом, и это давало ему полное основание относить себя к людям богемы. По его глубокому убеждению человек, занятый творчеством, не должен отвлекаться на такие мелочи, как собственный внешний вид.

Стиль, избранный им в одежде, можно было бы охарактеризовать двумя словами: «Никакого стиля!». Никита, в зависимости от настроения, мог надеть строгий темный пиджак, рубашку с галстуком и… джинсы, либо заменить сорочку на майку, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести.

Правда, в этом Никита вовсе не был оригинален. Впервые увидев его, можно было бы подумать, что перед тобой один из тех художников-авангардистов, которые избрали основным местом своего обитания район Масловки. В таком увлечении Шилова бесформенными длинными свитерами, потертыми джинсами, майками, клетчатыми рубашками-ковбойками чувствовалось преклонение перед идеалами анархизма, которые привлекали его в юности.

Накануне в их скромную однокомнатную квартирку, которую они снимали в обычной пятиэтажной «хрущевке» на улице Тихой, приходили гости. Это были, как выражался Никита, его друзья по театральному цеху. Повод для встречи был достаточно серьезным — прошел ровно год со дня премьеры спектакля «Хозяин своих чувств» по пьесе Никиты Шилова. Спектакль был поставлен широко признанной в театральных кругах труппой театра-студии на Юго-Востоке. Пьеса имела некоторый резонанс — статья о ней появилась в театральном обозрении модной газеты. Правда, постановка с трудом выдержала один сезон, но для молодого начинающего автора это, несомненно, было успехом.

Разумеется, главным героем пьесы был сам Никита Шилов. В нехитрой повествовательной форме он поведал о собственном детстве, о тех ощущениях, которые испытывал, подолгу оставаясь дома один, когда мать уходила на работу и запирала его в квартире. Отсутствие настоящих друзей, долгое одиночество и страдания непонятого ребенка делают из него философа уже в раннем детстве. Об этом Никита и постарался рассказать в пьесе, над которой работал несколько лет.

Вообще-то, Настя не отличалась склонностью к алкоголю, и даже небольшое возлияние вызвало у нее на следующее утро крайне неприятные ощущения.

Будильник продолжал звонить. Даже Никита, который никогда не мог подняться с постели раньше, чем к полудню, высунулся из-под одеяла и недовольно пробурчал:

— Да выключи ты его. Сколько он будет тарабанить? — голос его был непривычно сиплым.