– Слушай, – вдруг проговорил Арнольд, – Алёна, я хотел сказать, что… может быть… как ты думаешь…
Алёна встрепенулась было, но напрасно: в кармане джинсов Арнольда зазвенел мобильник.
– А, застрелитесь вы все! – смешно разозлился Арнольд, доставая телефон. – Ну кому я нужен?! Ночь на дворе! Может, я сплю! И, может, я сплю не один!
Алёна невольно прыснула. Ага, кажется, намерения этого мужчины все же вырисовываются…
– Алло, – сказал он раздраженно, – кто это? Жена?
Алёна вскинула брови. Очень интересно…
– Чья жена?! – удивленно спросил Арнольд. – Ах, Боры Мазура… Ну конечно, я отлично помню, что Бора Мазур – племянник Юлия Матвеевича, но только я не понимаю, почему вам в одиннадцатом часу ночи захотелось мне сообщить, что у него есть-таки племянник Бора Мазур?
Поскольку имя Боря, Бори Арнольд произносил совершенно по-одесски: Бора и Боры, – Алёна откровенно хихикнула, но тут же осеклась, потому что Арнольд встревоженно воскликнул:
– Где Юлий Матвеевич? В больнице? С сердечным приступом?! Состояние тяжелое? Где? В частной клинике Борисоглебского? Да, я буду.
Он выключил телефон и порывисто обнял Алёну:
– Ты слышала?
Алёна кивнула, уткнувшись ему в плечо и удивляясь своему острому разочарованию. Вот никогда не надо ни о чем мечтать! А она, как всегда, себе уже намечтала всякого-разного! Ну и зря!
– Юлий Матвеевич – это Батман. Тот самый владелец украденного перстня. Я не могу не пойти к нему, потому что отчасти я виноват во всей этой истории. Ведь это я убедил его выставить коллекцию! Ох, как все нелепо… Пока шли, я все время мечтал… – Он не договорил и только провел губами по Алёниному виску. – Понимаешь?
– Я тоже мечтала, – тихо призналась она. – Слушай, а эта клиника Борисоглебского далеко отсюда?
– Не очень, на улице Пастера, возле Украинского драматического театра, а что?
– Да мне спать еще не очень хочется. Может быть, я тебя туда пока провожу? И ты мне расскажешь, что там случилось вообще, в музее. Хорошо?
Арнольд посмотрел задумчиво, потом улыбнулся:
– Хорошо. Мне так не хочется с тобой расставаться, если бы ты знала! И если там с Батманом не столь уж все страшно, может быть… может быть еще… – Он не договорил, улыбнулся и снова быстро поцеловал Алёну: – Пошли скорей. Ну, слушай.
* * *
Очень не хотелось Марии Васильевне возвращаться в Петербург, однако пришлось. Семен Михайлович был произведен в генерал-майоры свиты Его Величества. Впрочем, вскоре Мари смогла убедиться, что ее высокое положение и титул заставили самых ярых сплетников прикусить языки. Пожалуй, только ее воображение было повинно в том, что иногда ей слышался насмешливый шепоток или чудилось, будто поспешно поднятый веер прикрывает коварную ухмылку. И она изо всех сил старалась держаться так, чтобы ни у кого не возникало желания попрекнуть ее прошлым даже за глаза. А о том, чтобы пуститься во все тяжкие, даже и речи быть не могло! Более того – она даже стыдила себя за то, что совершала рискованные вылазки в палатку Барятинского! Это безумие – так рисковать! Просто безумие! Не иначе, в этом виноват перстень, который неведомым образом внушил ей уверенность в безнаказанности и вседозволенности, а также успехе любых ее проказ, даже самых опасных.