– Может, на мою дачу поедем? – предложил Вовик.
Идею подхватили все, кроме Ольги.
– Я на дачу не поеду, – сказала она. Без нее не захотел ехать и Андрей.
– А куда ты предлагаешь? – разозлился Бойков. – Не хочешь ко мне – поехали к тебе.
«Это он зря, – подумал Бестужев. – У девчонки из медучилища может и не быть дачи».
– Поехали, – неожиданно легко согласилась Ольга. – Два часа на электричке. Но красиво.
Нелли ехать сразу расхотела: далеко. Вовика и Надежду два часа не напугали: не все ли равно, где обниматься? А Нелькин уход вообще все упрощал.
Впрочем, Андрей иллюзий не строил. Ольгино выражение.
У билетных касс она его так и спросила:
– Ты не строишь иллюзий? Можешь зря потерять время.
Андрей отлично понял, о чем речь. И ответил столь же прямо:
– Глядя на тебя, иллюзии теряешь быстро.
– И что же тебя держит?
– Оль, ты вправе решать, с кем и что, – разозлился Андрей. – А я вправе выбирать тех, кто нравится. Разонравишься – тут же уйду.
– И до дома не проводишь? – вдруг улыбнулась несмеяна.
– Провожу, – буркнул Андрей. И тоже улыбнулся.
Через два часа зеленый червяк электрички, не пропустив ни единой, даже самой маленькой платформы, наконец дотащился до ее городка. Они вышли на площадь перед крошечным вокзальчиком. Кроме большого буфета с надписью «Пиво-Воды» (где Вовик отоварился превосходным «Жигулевским»), на площадь выходили два магазина: «Культтовары» («Вот откуда эта вывеска!» – если б мог, простонал бы парализованный Бестужев. Конечно, он интуитивно чувствовал, что уже видел ее) и «Ювелирный».
– Все как у людей, – оценил Бойков. – Даже золото продают.
– И бриллианты, – холодно добавила Ольга. Это было правдой. В тот год во многих магазинах появились перстни с бриллиантами и изумрудами, ранее страшнейший дефицит. Правда, цена их была такой, что ажиотажа не наблюдалось.
– Куда дальше? – спросил Бестужев.
– На автобус, – сказала Надя, уже бывавшая здесь.
На автобусе ехали недолго: минут пятнадцать. Лес начался буквально сразу. Потом проехали большое красивое озеро. За ним опять потянулся сосновый бор. Там и сошли.
День уже был в середине, и когда молча брели по мшистой тропинке среди сосен, уши заполняла многоголосая июльская тишина: жужжали насекомые, вскрикивала где-то рядом птица, шумели под ветром кроны сосен. Но все это было именно тишиной: кроме сглаживаемого мхом шороха шагов, вокруг не было ничего, как стало тогда модно говорить, антропогенного.
Домик оказался чудесным – маленьким, но очень ладным, украшенным редкой теперь резьбой.
– Класс! – Даже Бойков восхитился.
– Все папа сделал.