— Так, борт-стрелки, поглядите расписание, вы там все внесены. Покатаетесь на других бортах, по другим маршрутам. Все интереснее.
Все, работать, товарищи воздухоплаватели, работать! — И комэск вышел из комнаты.
— Ну что, сходим, посмотрим? — укладывая сумку в свой шкаф, спросил я у Виктора Зотова, тоже борт-стрелка с нашего дирижбомбеля. — Вообще, это буквоедство. Могли бы и на сайте компании выложить расписание, нет, занимаются переводом ватмана.
— Вась, что ты хочешь, традиция. Их очень сложно вывести. — Отозвался с той стороны шкафов еще один борт-стрелок, Салман Рахимов. — Пойдем, посмотрим. До начала медосмотра еще час.
Наверх, к доске расписаний, мы поднялись уже всем обоими сменами, посмеиваясь и перешучиваясь.
— Мда. — Я негромко хмыкнул. — Вить, нам с тобой охрененно здорово повезло. Смотри, «Горнорудный». Его же вроде списывать собирались?
— Раздумали, после осмотра силовых конструкций. — Хмуро протянул мой сменщик. — Капиталить будут, менять обшивку и баллонеты. Но к осени. А значит точно к зимним штормам, так что мы с тобой до выхода нашего плывуна на этом старье и прокатаемся.
— Блин, когда уже на современные перейдем, все жесткачи гоняем. И «Локхид», и Комсомольск-на-Амуре уже как три года полностью перешли на трехкорпусные полужесткие. А у нас смотри, все старье собрали со всего севера. — Я провел пальцем по списку дирижаблей. Ну да, у нас моложе двадцати лет ни одного нет. Но если наш «Ростовчанин», например, после ремонта, да и уже родным стал, то «Горнорудный» отсужен за долги у кустанайской компании, и в капитальном ремонте не был лет сорок.
— Дорого менять, Вась, сам знаешь. Будут гонять до запрета госинспекцией. Пошли к медикам? — Витька развернулся, и растолкал остальных коллег.
— Пошли, отдадимся ЛАМу на растерзание. — Лаборатория летной медицины дрючила всех одинаково, и экипажи дирижаблей, и самолетчиков. Причем не делая разницы, пилот ли ты, или борт-стрелок. И потому я потопал за Витькой. Никуда не денемся, будем проверяться.
— Товарищ командир, борт-стрелок Ромашкин представляется по случаю назначения. — Я козырнул, глядя на сидящего за столом хмурого мужика с погонами командира воздушного судна, — здравствуйте еще раз, Никита Назарыч. — И встал около Зотова, уже доложившегося по команде.
— Здорово, некроманты. — Никита Назарыч Шустов встал, надел свою кэповскую фуражку, отличающуюся от фуражек летунов восьмигранной тульей(у пилотов самолетов круглая), и пожал нам руки. — Пошли, познакомлю с экипажем. Официально, так сказать.
В принципе, мы достаточно неплохо знаем всех в нашем авиаотряде. И воздухоплавателей, и летунов. Но традиции. По прибытию в новый экипаж обязательно доложиться, и командир представляет нас каждому члену своей команды. Традиция.