Мама несколько лет по ночам плакала, да и сейчас порой тоже. До сих пор забыть не может, хотя к ней пару раз вдовцы приходили с предложениями.
Гуднув проходящим по гулкому тротуару знакомым девушкам, я свернул на дорогу, ведущую к выезду из нашего городка. Ростов-на-Синей был основан как лагерь переселенцев, беженцев из разрушенных городов. Сейчас нашему Ростову уже больше двухсот лет, население в нем почти сто тысяч человек. Очень немаленький по нынешним временам город.
Вскоре дома и огороды остались позади, и мы по основательно утрамбованной грунтовке пылили через холм к любимому месту, срезая немалый крюк, который делала река.
В результате мы выехали на широкий песчаный пляж в месте, где река делает излучину, и где русло прилично сужается. На той стороне высокий обрывистый берег, венчанный высоченными соснами, суводи и водовороты. И это место здорово любят жереха, чехони, голавли. Да и хариус встречается частенько, это за городом он бывать не любит.
Ребятишки быстренько распаковали снасти, и вскоре вовсю рисовали лесой фигурные петли, забрасывая мушек подальше от берега. На берег, в выкопанную в песке глубокую лужу, полетели первые выловленные рыбины.
Я поймал парочку крупных, сантиметров по семьдесят, чехоней, и собрал удилище. После чего завалился дремать машине в тени старого дуба. Здесь, в зоне работы разъездов полиции, особо опасаться нечего, просто зевать нельзя. А у нас, некромантов, есть неплохая особенность — мы убийц за версту чуем. В прямом смысле, где-то за километр. Не все, конечно, но у меня так получается, сталкивался уже. Точнее, живых людей, особо тех, кто хочет нанести нам вред.
— Смотрите, волк! — Хеленка вытянула руку, и показала на замершего на яру зверя. — Вась, стрельни его!
— Угу, сейчас. — Я вытащил бинокль, и поглядел на здоровенного кобеля. — Это собака, Хелен. Парни, не стреляйте! — Это я мальчишкам с мелкашками, которые успели схватить винтовки, и сейчас торопливо щелкали затворами.
Тем временем пес длинными прыжками, обрушивая горы песка, сбежал с обрыва, и прыгнул в воду, направляясь к нам.
На всякий случай я взвел курок винтовки, и внимательно осмотрел противоположный берег. Нет, ничего не вижу, и никого не чую. Из людей и нежити, естественно, так-то зверья и птицы полно.
Выплыв на меляк, пес выскочил на берег, отряхнулся, взметнув полыхнувшее радугой облако брызг, и неуверенно подошел к нам. Остановился метрах в пяти от нас, и лег, положив голову на передние лапы, пару раз осторожно махнул хвостом.
— Сюда, к ноге! — Я углядел на ошейнике латунную гильзу от дробовика, примотанную бечевкой. — Лежать!