– Володя, обедать пора! – послышался уже приятный для меня голос из кухни.
– Сейчас, Авдотья Лукинична, дайте мне пять минут.
– Хорошо, родимый, твое время – ты им сам и распоряжайся, тольки мояво не отнимай: два раза греть еду не буду.
После этих слов выбора у меня не оставалось, вошел на кухню и сел за стол.
– Руки забыл помыть, милок.
Встал, глубоко вздохнул, пошел в сени и вернулся уже с вымытыми руками.
– Ты не серчай на мене, Володя, я понимаю, негоже мне табе указки давать. Понимаю, уморился и забыл. Небось три часа с энтим свистуном провел, а это как цельный огород вскопать без передыху.
– У Вас тоже был опыт насладиться Фединым свистом.
– Бог миловал, от людей слыхала. Заика с детства, хтось яму посоветовал насвистывать. Помогло, а дурна привычка осталася.
– У вас здесь есть кто-нибудь без изъянов?
– Нету, все маненько пришибленные, ну што ж поделашь, не убивать же нас за это?
– Вы простите меня, действительно просто устал.
– Ты давай кушай, супчика грибного наварила, компоту из лесной ягоды. Покушаш – все легче.
Навернул две тарелки чудо-супа. И почувствовал, как глаза стали слипаться.
– Пойду прилягу, спасибо за обед.
– Иди, милок. Отдохни.
Поплелся в комнату. Разделся, сел на кровать, посмотрел на иконы, и явь, как всегда, незаметно, перешла в сон.
Когда открыл глаза, в комнате было темно, мерцал слабый фитилек в лампадке. Я был укрыт одеялом, на спинке висели брюки, сложенная рубашка и носки лежали на сундуке. Посмотрел на часы. Было уже 12:00. Надел спортивный костюм и вышел во двор. На крыльце сидела Авдотья Лукинична и начищала мои туфли.
– Зачем Вы? Я бы сам.
– Да когда табе. Рубаху постирала и наутюжила. Воду нагрела – скупаться табе в дорогу надо, все уж приготовлено в сенях. А то как же такой замурзанный поедешь, што люди подумают… Што не тольки ума не нашел, но и мыла. А у нас все для жизни есть.
Посетил отхожее место, вернулся в сени; и действительно – стояло корыто на полу, а рядом два ведра с водой, а также ковшик и мыло в блюдце. Проделав водную процедуру, почувствовал легкость в теле.
– Простынею обмотайся, на топчане лежит, – подавала команды Авдотья из кухни.
– Хорошо, хорошо, Авдотья Лукинична. Замотался в простыню и на цыпочках прошмыгнул в спальню. Достал из чемодана свежее белье и стал облачаться. Чистота – это сила. Сложил свой скарб, последний раз посмотрел на иконы и вышел из комнаты.
– Давай чайку попьем на дорожку.
Мы сидели молча. Авдотья дрожащей рукой добавила варенье в чашку, ложка ударилась о глиняную стенку и нарушила тишину.
– Авдотья Лукинична, а если надумаю к Вам приехать погостить, примете?