До четырнадцати лет она исправно отмечала все зимние праздники вместе с семьей. Но одна рождественская ночь провалилась в ее памяти. Отец напился до такой степени, что перестал различать лица жены и детей. Обычно руку на последних он не подымал, но тогда ему было плевать, с кем устраивать разборки. Он определил врага номер один – собственную жену – и погнался за ней с топором, а когда шестилетняя Жаклин перекрыла ему дорогу к матери, шлепнул ее по лицу деревянной рукояткой. Девочка упала в снег у сарая и потеряла сознание. София в это время забилась в углу и тихо поскуливала. Отец уронил топор и схватился за голову. Он первым бросился вызывать скорую помощь и кричал на машиниста за медлительность и на врачей за некомпетентность. И конечно на жену, которая потеряла дар речи от его действий и заикалась еще месяц. Чтобы избавиться от расстройства, пришлось прибегнуть к помощи логопеда. На следующий день Жаклин ничего вспомнить не смогла. Ничего, кроме своей злости на отца. Если бы отложились его действия, она убежала из дома в тот же день.
Жаклин не понимала мать. Почему она терпела его так долго? Чего боялась? Неужели она полагала, будто все наладиться. Беспечная Софи кардинальных методов не одобряла и даже упрашивала родителей не разводиться перед входом в суд. Жаклин даже шлепнула ее по лицу за глупость, трусость и эгоизм.
– А разве ты не эгоистка? – спросила младшая со слезами. – Ты ведь ради себя стараешься их поссорить!
Жаклин растерялась и не нашла, что ответить. Позже она мечтала высказать то, о чем думала тогда. Взрослым языком и, вероятно, грубым.
Из мыслей ее выдернул очередной звонок Уве.
– Я не вижу, как перемещается твоя звезда на мониторе. Ты застряла в снегу или кончился бензин? Послать помощника?
– Нет, я смотрела на елочную игрушку.
– А, – не нашелся что сказать он.
– Выхожу, – бросила птице она и включила телевизор. – Пульт на кресле-мешке. Не заляпай, если будешь на нем есть, иначе заставлю стирать, понял?
– Закрой, – напомнил ворон, и Жаклин развернулась по кругу, чтобы забрать ключи с кухни, а заодно почесать его шею в знак благодарности.
Она не раз забывала запирать квартиру на замок, но еще ни разу никто не рискнул ее обчистить. Наверное, потому что знали, кому та принадлежит.
Жаклин занимала половину пролета на седьмом этаже в узкой и серой высотке на краю центра. Один из самых бедных и запущенных домов забытого квартала. Лифт никогда не работал, и спускаться приходилось пешком. Кроме этой краткой физической нагрузки девушка себя ничем не утомляла.