— Ешь, Никита, пока не остыло. Такой каши, небось, давно не едал? Четвертушку свиной туши в котел заложили.
— Давно, — соглашался бывший военнопленный, не отрываясь от котелка. — Кажется, никогда не наемся.
— Чем фрицы-то вас кормили? — спросил один из бойцов.
— Свеклой, брюквой, картошкой мороженой. А на дорожных работах суп из свиных голов варили. Там без еды камни да землю не поворочаешь. Кто обессилел — считай, кранты.
— Старался, значит, — поддел его другой боец.
Никита внимательно поглядел на него. Он уже чувствовал себя уверенно и мог ответить, как следует:
— Может, ты и герой, но не дай бог пройти, что я прошел. У нас в лагере под Винницей виселица никогда не пустовала. Виноват или нет, а кого-нибудь каждое утро из строя выдергивали и в петлю совали. У эсэсовцев шутка такая была: «Чтобы веселее работали».
— Не обращай, Никита, на дурака внимания, — сказал сидевший на броне самоходки Василий Манихин. — Он на войне без году неделя, а язык распускает как бывалый.
Но Зосимову, после выпитой водки и в ожидании атаки, не давали покоя воспоминания.
— Щебенку трамбуем, песок таскаем, а между нами полицаи расхаживают. В сорок третьем многих немцев на фронт отправили, потери большие. Заменили украинскими полицаями и пожилыми немцами из резерва.
— Ну и как они?
— Старики особенно не придирались, а полицаи-западники изо всех сил выслуживались. Один с наганом в руке все время ходил. А в барабане один патрон. Подкрадется к какому-нибудь доходяге со спины, ствол к уху приставит и курком «щелк!». У человека от страха дыхание перехватывает, иной раз штаны мокрые делаются, а он ржет: «Вот вам, москали, русская рулетка!» Поначалу вхолостую щелкал, а потом одному да второму голову насквозь прострелил. Патроны у наганов сильные, навылет пули бьют, только мозги вылетают. Мы его, как огня, боялись.
— И чем все кончилось? — спросил Вася Манихин.
— Немцы-охранники у него наган забрали. Хватит, мол, дурить, рабочей силы и так не хватает.
— Гляди-ка, еще уговаривали суку! Он что, там главный был?
— Так они его сами побаивались. Донесет наверх, что охранники пленным сочувствуют и дисциплину не держат, могут в окопы отправить. А это верная смерть. Наши уже крепко наступали.
Рассвет еще не начался, но на востоке тускнели звезды и вырисовывалась светлая полоска. Разговоры приумолкли. Все ждали сигнала к атаке.
Однако первой атаковала штурмовая группа из тридцати человек, которая с помощью саперов прошла через минное поле на правом фланге. Ее целью было поднять шум в тылу укрепрайона, отвлечь на себя внимание, а при возможности уничтожить часть огневых точек. Подполковник Фомин, как мог, помогал Чистякову.