Водитель «Опеля» плохо говорил по-русски. Но сорокалетний немец, имевший троих детей, сразу понял, что от него требуется, и согласно закивал головой. Он поможет русским камрадам, он всего лишь шофер, пролетарий, и никогда не был фашистом. Он с самого начала ненавидел Гитлера, который привел страну к катастрофе.
— Помолчи, философ, — оборвал его Ерофеев и приказал раздеть унтер-офицера.
Маскарад, который смотрится весело только в дурацких боевиках, как правило, редко заканчивается удачей. Однако командир взвода десантников, Андрей Дергач, по приказу старшего лейтенанта, торопливо натягивал на себя брюки, френч, камуфляжную куртку и кепи — добротную форму, которые носили тыловики.
— Что делать с унтером?
Ерофеев оглянулся на застывшего под холодным ветром, крепкого, хорошо упитанного немца лет тридцати пяти. Судя по его рыхлому телу и отсутствию выправки, он не был кадровым военным. Ему выпала удача служить в тыловых частях, но, кажется, удача подходила к концу.
Несмотря на холод, унтер-офицер вытирал ладонью пот со лба. Он чувствовал, если с него сняли форму, то, скорее всего, расстреляют. Господи, надо же было так вляпаться!
— Товарищ, я не фашист. Эрнст Тельман… товарищ Сталин.
Он выжимал из себя еще какие-то слова, которые должны были вызвать сочувствие, изменить безжалостный приговор, который читался на лице русского офицера с пятнами ожогов на шее.
На секунды их взгляды встретились. Виктор Ерофеев потерял на войне брата, отец пропал без вести еще в сорок первом. Осенью его самоходку подбили. Он сумел выбраться из горящей машины вместе с механиком. Остальные ребята, с которыми он воевал вместе несколько месяцев, сгорели. Экипаж танка, который шел впереди и был подбит, выпрыгивал и пытался спастись.
Их расстреливали из пулемета, не жалея патронов, и пули рвали, подбрасывали уже мертвые тела. Ненависть, которая не скоро уйдет, читалась в глазах русского офицера.
— Заканчивайте с ним…
Близкая неизбежная смерть ломает людей и покрепче, чем этот рыхлый, совсем не боевой тыловик. Он съеживался, бледнел, а губы повторяли:
— Товарищ… я не фашист.
— А кто ты? — не выдержал десантник. — Снарядов две машины вез, чтобы нас гробить. Молчал бы…
Другой десантник, младший сержант, слегка подтолкнул унтера к обочине и отвел на десяток шагов. Тот упирался и оглядывался на Ерофеева. В глазах угадывалась такая тоска, что восемнадцатилетнему младшему сержанту стало не по себе. Остальные молча ждали.
— Чего застыли? Проверьте ящики, — сказал взводный Дергач. — Если есть ручные гранаты, возьмите штук по пять. Они нам наверняка пригодятся. Не на прогулку двигаем.