Два инспектора по архитектурному надзору из лондонского муниципалитета, вызванные директором гостиницы на предмет осмотра трещин, которые появились в тот день на потолке вестибюля.
Сам директор.
Группа художников-оформителей, цветоводов, агентов по рекламе, архитекторов-градостроителей, архитекторов-декораторов. Добросовестный солист поп-группы, приехавший лично распорядиться установкой звуковой аппаратуры.
Разрушения были столь всеобъемлющи — даже обломков не осталось, просто горы пыли, — что, сколько ни рылись в остатках, пытаясь выявить причины катастрофы, ничего определенного установить не удалось. Что же касается строительных чертежей и Кристиных спецификаций, их еще предстояло выискивать и собирать воедино по разрозненным папкам, на что, понятно, требовалось время. Расследование соответственно пришлось отложить.
Прежде всего, это не моя гостиница, говорил Кристи всем и каждому, в том числе и представителям прессы. В той же мере она принадлежит и проектировщикам, и владельцу, и людям, для которых ее строили. Итак, не моя, это во-первых, а во-вторых, здание, как известно, рухнуло от взрыва умело подложенной бомбы. И, не моргнув глазом, не обнаруживая ни малейших признаков скорби, тревоги или угрызений совести, Кристи с удвоенным пылом вновь отдался круговороту своей жизни: контора, совещания с заказчиками, вечера, обеды.
При всем том телефонные счета за эту неделю возросли у Кристи втрое, при всем том Кристи снял со своего счета в банке несколько тысяч фунтов наличными и разослал по разным адресам бессчетные ящики виски. Грейс была в курсе, ибо помогала ему вести на дому особую бухгалтерию, которую, по его словам, нельзя было доверить бухгалтеру в конторе, потому что он обязательно наврет в расчетах. Грейс нравилась эта работа — она умела красиво расположить цифры на странице и выводила каждую с изяществом китайского каллиграфа.
И вот теперь, на званом вечере, глядя, как Кристи обрабатывает в уголке лазоревокудрую старушенцию — чей муж, заметим в скобках, старший советник лондонского муниципалитета, — Грейс внезапно как бы видит его чужими глазами. Скажем, глазами директорской вдовы или, допустим, жены покойного цветовода. И дает ему пощечину. Дает пощечину Кристи, убийце.
По дороге домой, в такси, она чувствует, как Кристи колотит дрожь. И удивляется — у нее самой гнев уже улегся, вспыхнул невесть отчего и так же быстро погас. Она пришла в себя. Порыв, который овладел ею с такою властной, но скоротечной силой, миновал.
— Ты извини меня, — говорит Грейс, — не понимаю, что это на меня накатило. Стала вдруг сама не своя. Конечно, ты не виноват, что упала гостиница. Ну а погибших ты ведь знать не знал — с двумя встречался, да и то по делу.