Ужин состоял из жареной черепахи, картофеля, печеного лука, вареных груш с молоком и чая с гренками. Черепах было много, и я мог бы наловить большой запас их, но мне негде было хранить мясо; погода изменилась раньше, чем я успел с'есть первую, а с ненастьем они пропали.
31-го июля налетела буря с севера, и к следующему дню так разыгралась, что снесло кливер с бушприта и разорвало его в клочки. Я не особенно жалел о кливере, собрал его остатки и употребил их на тряпки, которые мне были необходимы при стряпне. Но буря не давала мне возможности готовить кушанье в кухне, и я испек себе хлеб в горшке, разведя огонь на палубе.
Дня через четыре, 3-го августа, непогода унялась, и показались признаки земли. Все птицы летели в одном и том же направлении.
Действительно, на следующий день «Спрей» бросила якорь в Гибралтаре.
Двадцать девять дней, которые я провел один в море, несколько утомили меня, и я был рад отдохнуть недели три. Я предполагал пройти через Гибралтарский пролив и направиться по Средиземному морю на восток, через Суэзский канал и далее, но опытные моряки, много плававшие в этих водах, настойчиво утверждали, что по берегам множество пиратов.
Таким образом, пришлось изменить мой кругосветный маршрут; только что пересекши Атлантический океан, предстояло вновь переплыть его в ином направлении. Однако, не прошло и нескольких часов после моего выхода из Гибралтара, как из ближайшего порта вылетела фелюга и понеслась в догонку за мною. Я изменил курс, — фелюга сделала то же самое. «Спрей» неслась на всех парусах по бурному морю, а расстояние от фелюги все уменьшалось. Шквал был так силен, что мне нужно было убирать паруса. «Спрей» зарывала носом, и мачте грозила опасность. Я недолго копался с уборкой грота, наверно, не дольше четверти часа, но за это время фелюга приблизилась так близко, что я мог различить пучки волос на маковке у двенадцати арабов, сидевших в ней (говорят, что на том свете Магомет дергает грешников за эти пучки).
Уже по их движениям видно было, что они уверены в удаче, но в одно мгновение все изменилось. Фелюга, парусность которой была слишком велика, нырнула носом на гребне большой волны; через три минуты та же волна настигла «Спрей» и встряхнула ее, как игрушку. Я бросился спускать кливер, тем временем сломалась рея.
Не оглядываясь, я спрыгнул в каюту, схватил оттуда заряженную винтовку и патроны. По моему расчету пираты должны были быть со мною рядом, но, когда я огляделся, никаких пиратов вблизи не оказалось. Волна, сломавшая мою рею, снесла всю мачту у разбойников. Вдали можно было различить, как все они усиливались выловить из волн остатки своей оснастки.