— Буклет, что ли? — поерзав рукавом, я укрепила журнал в его новом положении.
— Если хотите, буклет, — гордо произнес администратор, извиваясь надо мной хлипким телом.
«Теперь он похож на пиявку», — я повела носом. Это у меня такая привычка, я все на нюх определяю.
— Вам крупно повезло, — добавил администратор-пиявка.
— Вы бы лучше мне какой-нибудь бриллиантик подарили. А то буклет, зачем он мне? — Я опять поерзала рукавом, пытаясь избавиться от журнала.
— В следующий раз, если вы примете участие в розыгрыше, вы получите вот это. — Администратор метнулся к прилавку и достал роскошную книгу в темной суперобложке с золотыми буквами «Российские рубины».
«Красивая книга, прямо как в настоящем салоне роскоши», — позавидовала я будущим экскурсантам.
— Следующего раза не будет! — с зажатым под мышкой журналом, я шагнула к выходу.
Перед моими глазами замаячила удивленно-гневная физиономия Юрия Григорьевича. Он уже обыскал все здание управления и наверняка принялся за другие маршруты и координаты. Если я не приеду через полчаса, он поднимет тревогу. Изучу каталог на рабочем месте. Спокойнее и мне, и начальству!
* * *
Потратив последние деньги на маршрутное такси, я благополучно доехала до управления. Во мне проснулось безумное желание выскочить из такси у своего дома, мимо которого я промчалась.
Пробок на дороге почему-то не было, вот такси и неслось, пробуждая во мне подростковые инстинкты. Всегда мне хочется сбежать, удрать, спрятаться, будто от жизни можно куда-то убежать и где-то спрятаться.
Мимо дома с песнями — я с тоской проводила взглядом удаляющийся от меня старинный дом.
Тихонько прошмыгнув мимо дежурного, я угрем, вспомнив о чернявом юрком администраторе, проскользнула за монитор.
Будто целый век здесь кукую, как одинокая кукушка.
Где же Юрий Григорьевич? Стол начальника желтел пустым полем, вообще-то он никогда не оставлял документы на столе, с лейтенантских лет памятуя о режиме секретности.
Все в сейфе, все под замком, под гербовой печатью.
Карта уныло завывала и моргала красноватой лампочкой, совсем как в Новый год. А это вовсе и не Новый год, это означает, что в городе кого-то грохнули, завалили, замочили, то есть убили, насильственно лишив человека жизни.
«Что такое бриллианты? Туфта, пыль и прах, а самое ценное у человека — это его жизнь», — думала я, подходя к карте и с трудом дотягиваясь до кнопки.
Если кнопку вовремя отключить, карта выть перестанет, а если упустить время, лампочка заморгает на неделю, чередуя подмигиванье с элементами завыванья.
Кажется, на сей раз время безнадежно упущено, мне придется неделю жить в состоянии тревоги.