— Может быть, здесь слишком много помощников? — в конце концов предположила она, попробовав суп и признав его съедобным. — И к тому же официанты бегают туда-сюда. Ты свободна, Бонни. Ты хорошо, очень хорошо работала, но сейчас иди праздновать к своему Леону. Слышишь? Они уже играют!
И действительно, до кухни доносились первые зажигательные ритмы.
Бонни развязала фартук.
— Ты серьезно? — радостно спросила она.
Сабина кивнула и, к своему удивлению, почувствовала, что один из поваров развязывает ленты на ее собственном фартуке.
— Иди и ты с ней! — произнес он настойчиво. — Ты права, тут слишком много поваров, слишком много людей! Спасибо за помощь, но теперь уходи.
Сабина изумленно посмотрела на него.
— Здесь такая неразбериха, — сказала она.
— Мы это делать! — воскликнула другая повариха, Надин, которая заслужила порицание. — Это наша кухня.
— Но… — Сабина хотела продолжить спор, однако повар энергично вытолкал ее за дверь. — Празднуй, Сабина! Ты так долго не видела своих детей. Иди, веселись с ними!
Сабина покачала головой. Ее дочь была личной горничной Луизы Дюфрен, и в этот вечер без нее, конечно, нельзя было обойтись. А сын был домашним слугой, которому поручили быть официантом во время званого ужина. И, таким образом, она могла бы увидеть его только в том случае, если бы осталась в кухне.
Бонни же, напротив, была рада возможности убежать из хозяйского дома. Она была голодна, и к тому же ей хотелось побыть вместе с Леоном. Бонни оставила пребывавшую в сомнениях Сабину и потихоньку пошла в направлении огней, где разливали пиво и водку. Там играла музыка, и Леон будет счастлив, когда увидит ее.
— Франсуа…
Джефу было трудно называть Макандаля по имени. Так к нему обращались только Мирей и самые близкие друзья. Однако «Франсуа» было распространенным именем, и, называя его так, Джеф тем самым не мог выдать вождя повстанцев.
— Ч-ч-т-то такое, парень?
Макандаль посмотрел на него поверх своей кружки. Он уже несколько часов подряд пил ром вместе с двумя пожилыми рабами. Джеф не знал, известно ли им, кто он на самом деле, или же они просто считают Макандаля одним из гостей, который, как и они, был привезен сюда из Африки. Помощники Духа и Мирей, обеспокоенные, держались неподалеку от него. Люди Макандаля не любили подвергать сомнению его действия, однако того, что напиваться в таком обществе не следовало, никто из них не мог отрицать. Сами они сделали лишь несколько глотков пива или пунша. Обычно Макандаль поступал точно так же. Однако в этот вечер разговоры мужчин вращались вокруг женщин — послушных девушек из Африки и баб с Эспаньолы, которые трудились наравне с рабами-мужчинами и поэтому хотели, чтобы их воспринимали всерьез. Во многих поселениях рабов, как пожаловался один из стариков, женщины даже командовали.