Кап-Франсе, современный город Кап-Аитьен, многократно подвергался разрушениям в результате землетрясений. Таким образом, я не смогла выяснить, на какой именно площади был сожжен Макандаль, где находилась жандармерия и в каком стиле был выстроен дворец губернатора. Барельеф над входом во дворец, который обстреливает Бонни, например, является плодом моей фантазии. Однако же этот город во времена своего расцвета действительно считался «Парижем Карибских островов». Таким образом, пышные строения и оживленная общественная жизнь все-таки существовали.
Дом Виктора в Кап-Франсе был воспроизведен по типичным городским зданиям зажиточных обитателей тогдашней Эспаньолы. Архитектурный стиль в испанской и французской частях острова был, конечно, схожим.
Кстати, на сюжет о магическом притяжении между сводными братом и сестрой Деирдре и Джефом меня вдохновила история, взятая из одного документа о влюбленных друг в друга братьях и сестрах. Нечто похожее не кажется необычным, если брат и сестра выросли в отдалении друг от друга и если их, уже взрослыми, не представили друг другу как брата и сестру. Если они, не зная о своем родстве, встречались, то очень часто влюблялись друг в друга. Кажется, что все же сильнее притягивается друг к другу общность, чем противоположности.
И в заключение пара слов о языке этого романа. Как и в «Острове тысячи родников», я отказалась от политически корректных высказываний моих персонажей в пользу большей аутентичности. В восемнадцатом веке слово «негры» повсеместно использовали как синоним к слову «черные». Во французском языковом пространстве оба слова стали родственными, не имея различия в оценках, причем черных, естественно, считали неполноценными людьми. В английском языке слово «ниггер» имеет еще более унизительный оттенок, однако рабы, общаясь между собой, тоже его употребляли — иногда агрессивно, когда речь шла о разделении между домашними слугами и полевыми рабами, иногда фривольно, обозначая своих сексуальных партнеров. От слова «мулат» я тоже не могла отказаться, хотя это понятие за прошедшие века в такой же степени стало восприниматься как дискриминирующее. С моей точки зрения, если бы я из соображений политкорректности стала смягчать выражения, то язык романа звучал бы фальшиво. Терпимость и равноправие являются для меня в меньшей степени вопросом слов, чем дел. Если я своими историями хоть немного могу внести вклад во взаимопонимание между этническими группами, то меня это очень радует.
Любители лошадей, возможно, заинтересуются породами пасо перуано и пасо фино, которые в книге также играют роль, пусть даже и небольшую. Лошади, которые относятся к этим породам или происходят от них, сегодня еще распространены в Доминиканской республике, и на Гаити, без сомнения, также имеются чистопородные экземпляры и их помеси. Первые из этих лошадей попали на острова якобы еще с Колумбом, однако в последующее время для выведения пород были импортированы и другие лошади. Особенность пород пасо перуано и пасо фино — это движение на четыре такта, которое соответствует пасадоблю — по-французски его называют «Amble»