– Конечно, конечно.
– Ты как-нибудь покажи мне свои тетради, я хоть погляжу, может, они там наговорили вам всякой ерунды.
После последнего занятия Робер еще не открывал тетрадь. Он мельком вспомнил об этом обстоятельстве, но хозяин уже говорил о чем-то другом. Робер попытался вникнуть в его слова, но мысли его были слишком далеко. То он думал о Серже и Кристофе, то мысленно следовал по старой дороге, до самой развилки на Гиблую дорогу.
И на этой дороге ему постоянно попадалась мамаша Вентар: она медленно тащилась, согнувшись пополам, и опиралась на палку. Робер представлял, что идет за ней. Он помнил каждый камешек, каждый кустик, росший у дороги. Он подстерегал старуху за каждой купой деревьев, дожидаясь, когда бабка вновь покажется перед ним. Наконец она добралась до того места, где дорога исчезала у подножия больших пустошей. И Робер непременно обнаруживал ее на том самом месте, где засек утром. Она шла по дороге, останавливалась, ставила свою корзину на землю, терла поясницу и вновь отправлялась дальше. И так повторялось раз двадцать кряду.
Робер тряхнул головой, провел рукой по глазам и постарался сосредоточиться на чем-нибудь другом. Он вспомнил, как головастики и саламандры неслись по течению ручья и темное пятно ила и тины скользило в чистой горной воде. Но вслед за этим он опять оказался на дороге, по которой ковыляла старуха. Он даже подумал, что разминулся с ней не больше, чем на четверть часа. Он давно уже не сталкивался с ней нос к носу – с тех самых пор, когда вместе со школьными товарищами они каждый четверг отправлялись в лес. Тогда он стал представлять ферму старухи, развалины позади дома и склон; но он помнил, как это выглядит днем, при свете солнца.
Старухин пес, здоровенный Фино, тоже привиделся ему. Собака с лаем носилась по двору, кидалась на сетку, все пуще заливалась лаем, а потом опять принималась носиться. При ее приближении куры переставали ковыряться в земле и смотрели на собаку, подергивая в ее сторону головой. Когда же пес отбегал подальше, куры опять с остервенением набрасывались на вытоптанную землю. Старуха сновала по двору, ковыляя от дровяного сарая на скотный двор, потом на кухню или в амбар, прикрикивая на собаку, только когда та попадалась ей под ноги.
Чем дальше, тем отчетливее становилась картина. Всплывали вроде бы забытые подробности, но по-прежнему все было ярко освещено солнцем, в ярких солнечных лучах люди шли по дороге или лезли в гору по Гиблой дороге…
Покончив с едой, хозяин скрутил сигарету, прикурил, затянулся несколько раз, затем откинулся на стенку откоса и надвинул кепку на глаза. Когда он внезапно замолчал, Робер посмотрел в его сторону: хозяин спал. Тогда Робер бесшумно поднялся и вылез из ямы.