— Если я посмотрю тот дом в воскресенье, — обратился Левон к Тамаре, — ты обещаешь сделать кое-что ради меня?
— Лев, мы подыскиваем себе дом не ради меня, а ради всех нас — тебя, меня и Джона. — Он обратил внимание на то, что Тамара не упомянула Анну. — Ладно, что тебе от меня нужно?
— Стань американской гражданкой.
Сам он уже думал и говорил, как американец. Левон употреблял такие словечки, как «йиппи»[44] и «оки-доки»[45]. Он называл Карла «приятель», а доллары именовал «баксами» — но только когда играл в покер со своими друзьями-адвокатами во время долгого обеденного перерыва два раза в месяц по пятницам, о чем Тамара даже не подозревала. Левон хотел принять участие в следующих выборах и голосовать за демократов, так же, как это делали Карл и Олли Блинкер. В глубине души он уже ощущал себя американцем.
— Хорошо, Левон, если ты действительно этого хочешь, — ровным голосом ответила Тамара, — я исполню твою просьбу.
Он видел, что на самом деле она вовсе не горит желанием становиться американкой. Но ведь, в конце концов, он тоже не хотел переезжать в Бруклин. Левону казалось, что он идет на куда большие уступки.
Когда он вернулся домой тем вечером, в вазе на столе стоял огромный букет алых роз.
— Их подарила мне Лиззи Блинкер, — сообщила ему Тамара. — Как ты и говорил, она очень мила.
— И о чем же вы разговаривали?
Тамара пожала плечами.
— В основном о Герби и об Анне. В субботу вечером Блинкеры устраивают очередную вечеринку. — После новогодней ночи парочку наняли развлекать гостей на частных приемах, за что они получили весьма кругленькую сумму.
— Анна уже дома? — Было четверть восьмого, и Джона уже уложили в постель.
— Сегодня Пегги повела их в кино.
Левону недоставало восхитительных улыбок Анны и ее очаровательного присутствия, особенно во время трапезы за общим столом. Он недовольно хмыкнул и понес портфель с бумагами в столовую, чтобы поработать с ними позже. К его удивлению, Тамара последовала за ним.
— Присядь на минутку, Лев, — попросила она. — Мне нужно поговорить с тобой.
— О чем? — Он раскладывал бумаги на бюро.
— Сначала присядь.
Испытывая раздражение, вызванное главным образом отсутствием Анны, он сел за стол.
— Я рассказала Лиззи о том, что мы собираемся переехать в Бруклин, — начала Тамара, — и что Анна не хочет уезжать отсюда, и тогда Лиззи предложила, чтобы девочка переселилась к ним.
Левон почувствовал, как его захлестывает гнев, такой сильный, что у него вдруг заболела голова.
— А ты спрашивала Анну, хочет ли она переехать в Бруклин?
— Нет, но я и сама знаю, что не хочет. Она замолкает и отворачивается, как только мы заговариваем об этом.