— Это больше чем ничего: сахар придает человеку энергии, так, во всяком случае, говорят. — Одна булочка с горячей сосиской уже исчезла в его желудке. — Как вас зовут, юная леди? — поинтересовался он с набитым ртом, пережевывая вторую.
— Анна Мюррей. А вас?
— Роберт Эдгар Гиффорд. Друзья зовут меня Бобби. Полагаю, вы еще учитесь в колледже, мисс Мюррей.
— Никогда не бывала в колледже. Я танцовщица. Прошу вас, называйте меня Анной.
— Танцовщица, вот как! — Ее слова явно произвели на него впечатление. — Мне еще не приходилось знакомиться с танцовщицами. Я был младшим управляющим в банке — руководил отделом кредитов, — но банк лопнул, и мы все потеряли работу. Владелец застрелился. — Бобби сухо улыбнулся. — Я и сам подумывал об этом, но потом решил не спешить.
— О, я рада, что вы передумали. Для этого вы слишком молоды и красивы.
На вид ему было лет двадцать пять, и он отчаянно нуждался в бритье и душе — Анна чувствовала исходящий от него запах застарелого пота. На нем был костюм, когда-то сшитый у хорошего портного, но сейчас воротник покоробился и залоснился, а карманы были порваны. Рубашка на нем тоже была грязной, но все это не могло скрыть того факта, что перед ней сидел привлекательный молодой человек, пусть даже худой до невозможности. Во взгляде его карих глаз отсутствовала та безнадежность, которую Анна встречала у некоторых людей после того, как Нью-Йорк пал и улицы заполонили толпы голодных и бездомных, в большинстве своем очень похожих на Бобби Гиффорда, — эти люди потеряли не только работу, но и смысл жизни.
Он вновь улыбнулся.
— Вы мне не снитесь, Анна Мюррей?
Она отнеслась к его вопросу очень серьезно — ей самой иногда казалось, что она ненастоящая.
— Думаю, нет, — ответила девушка.
— И часто вы этим занимаетесь — кормите сирых и убогих?
Булочки с горячими сосисками были съедены, и сейчас он потягивал кофе из картонного стаканчика. Откуда-то прибежала собака и обнюхала бумагу, в которую были завернуты булочки. Ее хозяин, пожилой господин, улыбнулся Анне и с некоторым удивлением посмотрел на ее собеседника. Стояло чудесное июньское утро, и Центральный парк постепенно заполнялся людьми. Вдалеке были видны двое копов на лошадях. Анна подумала, а не чувствует ли Бобби Гиффорд себя чуточку менее несчастным в такой чудесный день, или же он опустился слишком низко, чтобы обращать внимание на погоду.
— Только когда кто-нибудь спит на скамейке. Я вижу ее из окна своей спальни. Она вон там. — Девушка махнула рукой в сторону апартаментов Блинкеров на другой стороне парка. — Мое окно — второе от угла на верхнем этаже. Я всегда выглядываю в него, как только проснусь.