— В самом деле? — Молли с большим недоверием относилась ко всему, о чем рассказывала свекровь.
Отворилась дверь, и в палату вошла Лили с букетом гвоздик из своего сада, сказав, что сейчас медсестра принесет вазу. Глэдис звала ее «Лили Фонарный Столб» из-за высокого роста.
— Ну, наконец-то ты родила мальчика, — заметила она.
Помимо длинного тела, у нее было длинное, вытянутое лицо и длинный нос, а также обыкновение неодобрительно фыркать по любому поводу и без оного. Лили неодобрительно фыркнула, глядя на малыша, хоть Молли и сочла, что сделано это было лишь в силу привычки и что на самом деле ничего против ее сына Лили не имеет.
— А я бы ничуть не возражала, если бы это была еще одна девочка. Надо радоваться тому, что посылает вам Господь. — Они с Томом выбрали имя Джейн, если родится дочка, и она бы любила ее ничуть не меньше, если бы баюкала сейчас на руках ее, а не Джоуи.
— Это всего лишь слова, Молл.
— Нет, Лили, — упрямо ответила Молли.
— Каждый мужчина хочет иметь сына.
— Неужели?
— Оставь девочку в покое, Лили.
Ирен выразительно закатила глаза, словно это не она говорила в точности то же самое несколько минут назад. Она не ладила с Лили. Они спорили по любому поводу, даже если для победы требовалось отказаться от мнения, которого они придерживались всю жизнь. В семье Райанов существовали свои подводные камни, течения и разногласия, о которых Молли даже не подозревала, пока не вышла замуж за Тома. Лили не смогла найти общего языка не только со свекровью, но и с Паулиной. Откровенно говоря, они презирали друг друга, хоть и были едины в том, что Глэдис — хитроумная непорядочная особа, которая ловко обвела Эноха вокруг пальца.
Мебельный бизнес Эноха процветал, и он один зарабатывал больше троих братьев, вместе взятых. На мнение Лили и Паулины о своей невестке мог повлиять и тот факт, что Глэдис покупала одежду в магазине «Джордж Генри Ли»[52], в то время как им приходилось довольствоваться «Блэклерсом». Глэдис была счастливой обладательницей огненно-рыжих кудряшек, зеленых глаз и отличалась игривой манерой поведения, так что их собственные мужья неизменно увивались вокруг нее во время семейных встреч в доме на Тернпайк-стрит.
Прозвенел звонок, означавший, что часы утреннего посещения закончились. Ирен и Лили поцеловали Молли, потом Джоуи и пообещали прийти вечером.
Дверь закрылась.
— Уф, наконец-то они ушли. Я рада, а ты? — обратилась Молли к сыну.
Распахнув сорочку, она пристроила ребенка у груди, и он жадно схватил губами сосок. Молли не хотелось кормить его на глазах у посетительниц, которые наверняка заявили бы ей, что она держит ребенка неправильно или кормит его не той грудью.