— Мы были и есть счастливы... — Он запнулся. — Я не хотел, чтобы случилось что-либо подобное, Молл. Я не искал приключений на стороне, но... так получилось, и все тут.
Приключения на стороне! Она не сомневалась, что они спят вместе. Сама мысль о том, что ее чопорный, правильный брат завел себе любовницу, показалась ей настолько нелепой, что она едва не рассмеялась. Молли постаралась отогнать от себя видение — Финн, занимающийся любовью с Ивонной.
— Ты хоть понимаешь, что все сотрудники твоей конторы знают о том, что происходит?
Финн застонал и обхватил голову руками.
— Будем надеяться, что никто из них не сочтет своим долгом просветить Хейзел, потому что это убьет ее.
— Ничто не может убить Хейзел. Она сильна, как буйвол.
Это было сказано так небрежно и непочтительно, что Молли вышла из себя.
— Не смей так говорить, Финн Кенни! У Хейзел восемь детей, и ради них она должна быть сильной, но это не значит, что она не развалится на куски, узнав о твоем романе на стороне.
— У меня нет романа на стороне, — невыразительным голосом заявил Финн.
— Но ты сам только что сказал...
— С этого момента у меня больше нет романа. Я скажу Ивонне, что больше не могу видеться с ней. Между нами все кончено. Я уже давно собирался порвать с ней и теперь наконец сделаю это.
Поскольку они с Ивонной работают в одном здании, то не смогут избегать друг друга бесконечно, но Молли чувствовала, что ее брат говорит искренне, и испытала некоторое облегчение.
— Так будет лучше всего, Финн, — сказала она. — Хотя бы ради Хейзел.
— Знаю. — Кажется, он едва сдерживал слезы.
Из-за того, что Финн был ее братом и она любила его, Молли тоже готова была расплакаться. Мысль о том, что те, кто ей дорог, могут быть несчастны, причиняла ей почти физическую боль.
— Ты справишься, дорогой. Не забывай, в первую очередь ты должен думать о детях и о Хейзел.
Она встретит свою невестку у парикмахерской и скажет ей, что Финн обедает с клиентом.
Молли ушла. Через несколько минут за столик вернулась Ивонна.
— Я видела, как твоя сестра уходила, — сказала женщина. — Она показалась мне очень милой.
— Она действительно очень милая и славная, — пробормотал Финн. — И Хейзел милая и славная, и мои дети тоже. Единственный, о ком нельзя так сказать, — это я.
— И я, — печально добавила Ивонна. — Мы с тобой грешники, Финн, причем наихудшего сорта. Я жалею о том, что у нас недостает мужества расстаться, но сама никогда не сделаю первый шаг. Я уйду, если только ты скажешь, что больше не любишь меня.
— Этого никогда не случится, моя дорогая девочка.