Они взлетели на шестой этаж с пугающей скоростью, от которой у Левона желудок подступил к горлу. Двери открылись в еще одно фойе, куда роскошнее первого, которое казалось намного больше, но на самом деле значительно уступало первому фойе в размерах. Левон нос к носу столкнулся с несколькими собственными отражениями, обступившими его при выходе из лифта, тогда как другие отражения, постепенно уменьшаясь, тянулись вдаль на многие мили, уходя в бесконечность. Он сообразил, что фойе имеет форму семи-, восьми- или сколько-то там еще угольника, а стены его от пола до потолка облицованы зеркалами.
— Это неизменно повергает гостей в шок, — рассмеялся коренастый мужчина с красиво уложенными седыми волосами, во фраке, кружевной сорочке с жабо и с широким атласным поясом-кушаком. Он схватил Левона за руку и энергично пожал ее. — Олли Блинкер, чрезвычайно рад знакомству. А вы, очевидно, Левон, поскольку сопровождаете эту очаровательную маленькую леди, которая может быть только Анной, танцевальной партнершей Герби. — Он пощекотал Анну под подбородком, и та мило улыбнулась ему в ответ.
Затем Олли схватил еще чью-то руку, а Левон последовал за Анной в дверь, которая неожиданно открылась в зеркальной стене. У него приняли пальто, Анна куда-то исчезла, и Левон вошел в огромную комнату, стены которой были увешаны картинами, каких он никогда еще не видел, — они состояли сплошь из геометрических фигур. Многочисленные диваны и кресла были обиты белой кожей, а прочая мебель была изготовлена из дерева столь светлого, что казалась белой. Здесь же стояло роскошное белое пианино, настолько большое, что на нем можно было плясать. Небольшой оркестр наигрывал вальсы Штрауса, но под музыку никто не танцевал. Левон с облегчением приметил еще нескольких мужчин в темных костюмах, как у него; женщины были задрапированы в шелка, атлас и обвешаны сверкающими драгоценностями.
— Выпьете что-нибудь, сэр? — раздался чей-то голос.
Левон обернулся и увидел перед собой официанта в белом смокинге. Он держал в руках поднос, уставленный бокалами с чем-то очень похожим на шампанское, которое до этого Девон пил лишь раз в жизни.
— Оно настоящее? — задал он глупый вопрос.
— Доставлено из Франции кораблем на прошлой неделе, сэр. Подлинный букет.
— А как же «сухой закон»? — Левон почувствовал себя полным идиотом.
Официант подмигнул.
— Мистер Блинкер ничего не слыхал о «сухом законе», сэр.
Левон взял бокал с подноса, терзаясь чувством вины. Его нельзя было назвать выпивохой, но с тех пор, как он прибыл в Америку, ему порой недоставало бутылки хорошего вина за едой: «сухой закон» вступил в силу в 1920 году, примерно в то же самое время, как они с Тамарой ступили на берег Соединенных Штатов. Закон был совершенно идиотским, и из-за него на улицах больших городов развернулась кровавая бойня — гангстеры сражались друг с другом за контроль над поставками незаконного спиртного. У Левона пересохло во рту, когда он спросил себя, уж не таким ли образом Олли Блинкер сколотил свое состояние. Но шампанское, попав в желудок, долгие годы не знавший алкоголя, уже сделало свое дело. Левон решил, что ему плевать на то, как Олли зарабатывает на жизнь.