В первый миг Эврар даже опешил. Кулаки его непроизвольно сжались. Но ударить эту верещащую пичугу он не посмел. Ее пронзительные карие глаза словно удерживали его. Глаза Эда, взгляд Эда Робертина… Ему стало не по себе. Он затряс головой, отгоняя наваждение. В этой рыжеволосой девушке текла кровь Каролингов, и довольно скоро ей придется стать его герцогиней.
Эврар хмыкнул в усы и дурашливо поклонился.
- Не угодно ли будет возлюбленнейшей госпоже проследовать в Гиларий-в-лесу?
Эмма обеими руками отвела упавшие на лицо волосы и милостиво кивнула, словно прощая его.
Эврар опять хмыкнул. В дерюгу одета, а гонор, как у настоящей госпожи.
- Угодно, но позднее.
Заявив, что она голодна, девушка взяла руку Ги и повела его за собой. Эврар, потоптавшись, медленно потянулся следом.
Под старым дубом журчал лесной родник. Вода накапливалась в небольшом углублении среди мха и тонкой струйкой исчезала в траве. Рядом стояло какое-то грубое сооружение - маленький алтарь эльфийского божества лесной воды. Там лежала засохшая лепешка и кусок заплесневевшего сыра. Лесные жители попрежнему приносили жертвы божеству, дабы источник не иссяк. Но Эмму это мало беспокоило. На глазах Эврара она совершила новое святотатство. Разломив предназначенный в жертву хлеб и разделив сыр, они с Ги с жадностью набросились на еду. Жевали, склонялись к роднику и пили черную влагу прямо из углубления, о чем-то шептались и пересмеивались. Эврар, засунув за пояс свою франциску, угрюмо возвышался над ними. Эмма, откинув волосы, посмотрела на него, мгновение поколебалась, а затем, отломив кусок лепешки, протянула его мелиту. Тот лишь повел плечом и равнодушно отвернулся. Девушка, не говоря ни слова, размочила засохший хлеб в воде и продолжала его грызть.
Небо начало розоветь. Утро обещало быть тихим и золотистым. Просыпались дневные птицы, далекий рев тура тревожил покой леса.
- Что ж, мы готовы, - сказала Эмма, обходя мелита.
Здесь явно верховодила она. Теперь девушка шла впереди вместе с Ги, что-то напевая или рассказывая жениху.
“Между ними ничего не произошло, - определил Эврар. - Влюбленные, познавшие вкус грешной плоти, ведут себя иначе. Тех друг от дружки не оторвешь. Эти же словно малые дети”.
Он опять почувствовал облегчение, но, скривив в насмешке губы, решил про себя, что другого такого простофилю, как этот Ги, пожалуй, не сыскать. Эдакого рохлю и зарубить не грех. Пусть только девушка выведет их к аббатству. Там придется оглушить и связать ее, оставив в лесу, пока он сходит за лошадьми. А затем… Что ж, тропу до Сомюра он хорошо запомнил. Оттуда в Тур, где его ожидают люди герцога Ренье. Даст Бог, он справится с поручением скорее, чем сам предполагал.