Эврар равнодушно взглянул на вытканную на белом полотнище зловещую птицу.
- Это новый знак Фулька. Герцог Нейстрии возвел его в графское достоинство, и мой господин взял себе знак черного сокола. А сюда он едет с сыном, дабы обвенчать его с Эммой, своей племянницей.
Брат Тилпин второй раз за это утро топнул ногой.
- Богомерзкое дело - венчать столь близких по крови родичей. Я не позволю совершить сего с моей воспитанницей. Эмма подобна ангелу, и не ей пребывать в смертном грехе…
Теперь Эврар Меченый усмехнулся.
- Что ж, попытайтесь, святой отец.
Ги, сын Фулька, тоже не торопился к своей невесте и даже, чтобы избежать брака, едва не принял постриг в монастыре Святого Мартина Тирского, однако отец едва не за волосы выволок его из соборной ризницы и теперь везет сюда.
Ирминон заметил, что рослый торговец тоже стоит среди монахов, прислушиваясь к речам посланца, но не придал этому значения. Сейчас он вспоминал, как одиннадцать лет назад Фульк Рыжий заставил его участвовать в обручении двух детей - шестилетней девочки с рыжими косичками и хрупкого девятилетнего мальчика с красивыми мечтательными глазами. Он тогда тоже не преминул указать на кровное родство между женихом и невестой, но уж если сама Пипина Анжуйская - в высшей степени благочестивая дама - ничего не имела против, то Бог им всем судия. Внезапно Ирминон почувствовал, что даже рад приезду Фулька. Анжуец, конечно, вспыльчив, упрям, властолюбив и безудержен. Их встречи в аббатстве редко проходили мирно. Но Фульк приносил в дремотную тишину Гилария-в-лесу бурлящую мощь своего неуемного темперамента, с ним было забавно, и никогда нельзя было знать, что придет ему на ум в следующую минуту. Если бы только он не стремился подчинить своей власти обитель Святого Гилария… Да что там! Главное - ох, благодарение Богу! - это все-таки именно Фульк, а не свирепые язычники-норманны. И Ирминон, все еще не оправившийся от противной дрожи в коленях, облегченно перевел дух.
Однако прослышавший о грядущем венчании сына Фулька Тилпин не на шутку разошелся. Он взывал к небесам, топотал ногами, грозился отправиться в Реймс к архиепископу Эрве с жалобой. Монахи вокруг лишь посмеивались. В мире столько беззакония и зла, крови и преступлений, что духовному отцу франков нет никакого дела до того, что где-то в глухой деревне обвенчаются двоюродные брат с сестрой. Всем было известно, что брат-ключарь души не чает в девочке, выросшей у него на глазах, которую он обучил грамоте, а позже давал читать редкие рукописи и свитки пергаментов, спасенные при бегстве из разгромленного Сомюра. Позже, когда открылось, что дочь Пипины из Байе Господь наделил великолепным голосом и слухом, брат Тилпин заявил, что Эмма избранница Божья, и настоял, чтобы она с клириками пела в церковном хоре, пророча ей духовную жизнь среди монахинь Девы Марии. И всякий раз искренне огорчался, когда Эмма убегала от него поплясать с парнями на лугу или откровенно кокетничала с молодыми послушниками. А теперь еще и это решение Фулька о скоропалительной свадьбе…