Меня очень беспокоило, что на все мои запросы так и не пришло ответа. В конце концов, пора было приобретать настоящую специальность и зарабатывать деньги, чтобы обеспечивать семью. Я предпринял еще одну попытку — подал заявление во Франкфурт-на-Майне для обучения по специальности «преподаватель физкультуры». Вся сложность состояла в том, что туда принимали лишь 20 человек — жителей британской оккупационной зоны, поскольку во Франкфурте делами заправляли американцы. Я собрал и приложил все характеристики: из нашего спортивного клуба, спортивного объединения и городских властей и подал в британскую военную администрацию. Снова ожидание. Работа на крестьянском подворье — это, конечно, ничего, не так уж и плохо, но моим перспективам она не удовлетворяла, к тому же я не представлял себя человеком без профессии.
Как раз в пору ожидания ответа я решил навестить своего старшего друга Артура Хаута из Дюссельдорфа. Я был потрясен, убедившись, насколько передряги последних лет сломили этого человека. Артур Хаут сильно постарел.
У нас состоялся долгий разговор и о былом, и о грядущем. Догадки, планы, гипотезы. Свое обещание он выполнил — вскоре я получил от него обещанные 10 000 марок. Но что я мог с ними? Купить было нечего и негде, разве что по карточкам. А когда в июне 1948 года прошла денежная реформа, у меня осталась лишь десятая часть прежней суммы.
Алкогольные напитки производили в домашних условиях. Я тоже решил попытать счастья. Мне достался оснащенный всеми патрубками 20-литровый войсковой термос для переноски еды, который я еще не успел позабыть с войны. Я заполнил его забродившей массой — протертой брюквой, поставил на плиту и стал ждать, когда же потечет шнапс. Но шнапс не потек, сквозь наглухо завинченную на барашки крышку просочилась та же каша, которой я заполнял термос. Когда я попытался открыть крышку, раздался хлопок, крышка отлетела, и кашей забрызгало всю кухню. Это была моя первая и последняя попытка на поприще самогоноварения, к счастью, ожогов не было, я отделался легким испугом.
Миновал целый год со дня моего возвращения из плена, а никаких перспектив на учебу не было и в помине. Большая часть университетов были разрушены, а конкурс бывших фронтовиков был достаточно высок.
Родители Ольги владели лавкой товаров повседневного спроса, мать занималась магазинчиком в одиночку. К этому же магазинчику принадлежала угольная лавка, сданная в аренду до 1952 года. Мы с Ольгой расставаться не собирались, рассчитывали вместе строить будущее, и было решено, что по истечении срока аренды возьмем на себя сбыт угля.