. Для того времени это было феноменальное достижение.
Нацисты и особенно Гитлер, обожавший античную традицию, с огромным энтузиазмом восприняли Олимпиаду и не жалели на нее никаких средств: трудно себе представить, но бюджет Берлинской Олимпиады вырос с первоначальных 5 млн. рейхсмарок до 100 млн.! Гитлер остался недоволен старым, вильгельмовских времен стадионом и решил построить новый современный стадион. Его проектированием занимался Альберт Шпеер, предусмотревший перед Олимпийским стадионом большой плац — «Майское поле» (Maifeld), 70-метровой высоты башню для олимпийского огня и «зал Лангенмарка» (музей боевой славы, имевший важные функции в процессе патриотического воспитания молодежи).
Все, что касается культуры древних греков, было для Гитлера образцом совершенства, восприятие жизни древними греками он считал здоровым и свежим. Шпеер вспоминал, что портрет красивой пловчихи однажды побудил Гитлера к лирическому высказыванию: «Смотрите, какое красивое тело! Лишь в нашем столетии, благодаря спорту, молодежь приближается к идеалам эллинизма. А как им пренебрегали в прежние века! Но тем и отличаются наши дни от всех предшествующих эпох»>{918}. Впрочем, лично для себя он спорт отвергал: Шпеер никогда не слышал, что Гитлер хотя бы в молодости занимался каким-либо видом спорта. Интересно, что даже симпатию к античной традиции Гитлер связывал с национализмом: говоря о греках, Гитлер подразумевал дорийцев. Разумеется, причиной тому была теория некоторых ученых его времени, состоявшая в том, что пришедшие с севера дорические племена были германского происхождения.
Но в нацистском воодушевлении Олимпиадой была и некая червоточина: дело в том, что античный индивидуализм не совсем соответствовал тем задачам, которые стояли перед спортом в нацистской Германии. Это несовпадение отчетливо видно уже по тому, что идеалы отца немецкого физкультурного движения Фридриха Людвига Яна были далеки от античных представлений о спорте. У Яна на первом месте стояла допризывная подготовка, строй, синхронность коллективных движений, массовость гимнастических упражнений. Такой спорт был скорее спортом квазимилитаристской организации, а спортивные учреждения были в Германии скорее парамилитаристскими. Нацисты просто использовали спорт по той причине, что он дисциплинировал молодежь и преподавал уроки жизни подчас гораздо более действенные и наглядные, чем все проповеди, вместе взятые.
Нацистское восприятие спорта было подобно восприятию его Жоржем Моррасом, который, впервые побывав на Олимпиаде 1896 г., воспринял олимпийские соревнования как соперничество наций, вернее, модель этого соперничества, наглядное его воплощение