Не диво, что маленькие черные фигурки размахивали по берегам тряпками и подпрыгивали; не диво, что на главной улице собралась наблюдавшая за его маневрами толпа.
Однако, все эти люди были с младых ногтей приучены к строгой дисциплине старейшей из церквей, и оттого даже самым беззаветным Уайтианцам требовался знак, знамение. Они его получили.
Все увидели, как мистер Уайт уединился в Ковчеге ради молитвы. Все увидели, как он принес в жертву живых уток, кроликов и голубей. Скопление людей, только еще ожидавших ответа, увидело, как тот близится.
Полнившийся неуемной водой Слейн, отрезанный запрудой Ковчега от последнего ее прохода под сводами моста, ринулся, вскипев, в стороны — на улицы Кашелмора.
Мистер Уайт сидел на парапете и озирал открывшуюся его взорам картину. Главная улица уже ушла под воду на шесть дюймов, толпу, ее наполнявшую, как ветром сдуло, — но лишь на миг. В следующий она вернулась. Из окон на верхних этажах продуктовых и мануфактурных лавочек выставились головы Староверов, осыпавших проклятиями мистера Уайта, день, в который он был рожден, и миг, в который был зачат. Кроме того, они с подвываниями выкрикивали разрозненные фрагменты молитв, между тем как отец Бирн декламировал, стоя по щиколотки в воде на ступенях воздвигнутого посреди базарной площади распятия, Литанию Пресвятой Деве Марии и грозил сопернику кулаком. В тот же миг, никто и глазом моргнуть не успел, из затопленных подвалов высыпали Нововеры, толкавшие перед собой жестяные ванночки, старые сундуки, платяные шкафы, кадки для дождевой воды — словом, все, способное плавать. Они рассаживались по этим суденышкам, выкрикивая обращенные к мистеру Уайту просьбы подождать их, Ваш Честь, Ваш Священность, Ваш Милость; взять их с собой во имя любви к Иесусу, Марии и Иосифу, сжалиться над сиротками и вдовицами и не держать на них зла, Ваш Преосвященство, потому как они бедные безотчие горемыки, которые завсегда о Ваш Величестве только по-доброму говорили, чего бы ни нес тот старый злыдень, взгромоздясь на евойные ступеньки. А вдалеке различалась «Гвардия Мира», маршировавшая по замковому холму, держа наготове карабины с примкнутыми штыками.
Картина эта подтолкнула плодотворный разум мистера Уайта к рождению новой идеи:
— Не нужны нам деревяшки. Я вас к берегу в бочках из-под воды отбуксирую.
Когда он отламывал брусья, а после спасал кроликов, один из ужасов этой работы составляли глухие наружные удары по выступавшим из воды бортам — в Ковчег врезались бочки, улья, утоплые коровы, разломанные деревья и прочая плавучая дрянь. Все это образовало вокруг него плотный нанос, который затем уплыл к обреченным окраинам Кашелмора.