Когда погиб Мстислав, и вести дошли до Насиба, единственной его мыслью было, что его обошли. Убийство высокопоставленного неверного требует затрат и должно быть санкционированно. Это главное. Несанкционированные убийства можно представить в невыгодном для убийцы свете – мол, он просто сумасшедший. Санкция – пропуск в вечную память людскую, соединение имени неверного с именем мстителя, это гордость в глазах сообщников при произнесении имени. Убивший без сакнции – просто убийца. Убивший по приказу – благородный мститель, вестник справедливости.
Киев не произвел на Насиба никакого впечатления. До Киева он видел Константинополь, Рим, и Флоренцию, и они тоже оставили его равнодушным.
Три дня потратил Насиб на вычисление и запоминание расположения комнат в тереме, и кто в какой спальне спит. Сведения эти предоставил ему похищенный им ратник, шедший из детинца в крог. Насиб пытал его, вытягивая сведения, а домочадцы делали вид, что не слышат приглушенных криков, доносящихся из подвала.
За час до рассвета Насиб тщательно приготовился к дальнейшим действиям. Ножи в обоих сапогах. Сонный порошок в мешочке на шнурке, на шее. Сверд привязан за спиной и прикрыт сленгкаппой – чтобы не мешал начальным действиям. Он выскользнул из дома, и домочадцы даже не заметили этого.
***
Владимира и Вышату князь выгнал в Новгород – они ему надоели. Перед отъездом княгиня попыталась поговорить с сыном, но он сказал только, «Ирина, отстань, я уже не маленький». Эту манеру – называть мать по имени – он перенял от томной Элисабет.
В маленьком подсобном помещении на первом уровне терема, где прислуга хранила принадлежности для уборки, Анька-перс, задрав рубаху, спустив порты, и прижимаясь тощим подростковым арселем к неумехе по имени Жа, наставляла его яростным шепотом, а неумеха пристраивался, тыкался, и ничего у него не получалось, в основном потому, что был он ужасно напуган ситуацией – всё ему казалось, что рядом кто-то ходит, и скоро дверь откроют, и возьмут его за ухо и за ворот, и поведут – сперва пороть, а потом казнить. Особого нетерпения Анька-перс не проявляла. Жа был ей безразличен. Ей просто было ужасно интересно.
– Ну же, дурак … Не так, не так. Распрямись. Не приседай. Дай сюда…
Но от прикосновения ее ладони стало еще хуже, а от сжатия и совсем плохо. Жа обильно потел, сопел носом, вдыхая запах анькиных не очень чистых волос, и дрожал, и хотелось ему уйти и спрятаться.
В это же время прыщавый товарищ Жа, именем Гров, приятно проводил время в спальне Элисабет, услаждая себя и княжну. Опыта у него никакого не было, но пухлое тело княжны под ним, уютное, притягательное, само направляло, само подсказывало, что и как нужно делать, и княжна прерывающимся шепотом сказала, —