— Что же вы меня забыли, Сергей? Два дня не появлялись!
— Полеты! К партизанам вчера летали – еле назад дотянули! Уж больно далеко – две сотни километров в одну сторону.
— Далеко, на пределе, — профессионально оценила Вера.
— Железная дорога помогла. Рельсы блестели, вот по ним, как по нити Ариадны, и добрались до лагеря.
— Вы и про нить Ариадны знаете? — удивилась Вера.
— Вы что думаете, что я всю жизнь штрафником был и книг не читал? — слегка обиделся Михаил.
— Мало кто знает сейчас мифы и легенды Древней Греции, — с сожалением заметила Вера.
— Ну да, больше пролетарского писателя Пешкова читают.
— Что-то я не припомню такого…
— Вот так, а еще учитель. Это же псевдоним Горького, который Максим.
— Ой, мамочки, все война из памяти вышибла! Точно!
Дальше разговор перешел на поэтов. Вера все больше о Пушкине и Лермонтове говорила, а Михаил – о Есенине и Цветаевой. Даже некоторые стихи вспомнил – не все еще забыл.
Когда он замолк, Вера некоторое время сидела задумчиво – о Есенине она слышала, но не читала, а о Цветаевой вообще узнала впервые.
— Марину Цветаеву Советская власть не любит, — прервал молчание Михаил.
— Тогда чего ее читать? Наверняка буржуазные слюни.
— Понятно, — протянул Михаил. — «Я Солженицына не читал, но осуждаю».
— Это ты о ком? — не поняла Вера.
— Пустое, — спохватился он, — не бери в голову.
— Эх, сейчас бы на море, — мечтательно сказала Вера, — на песочке бы поваляться, мороженого поесть.
— Ты была на море? — удивился Михаил.
— С мужем ездили. Ему путевку дали – как раз перед войной. Здорово! Впечатлений – на всю жизнь.
— Да, на море бы сейчас – просто сказка! Пиво холодное, местные чурчхелу носят, хачапури…
Дверь в землянку неожиданно отворилась. На пороге стояла капитан. Негодующим взглядом она окинула беседующих.
— Лебедева! Кто позволил пропустить посторонних в расположение части?
Вера вскочила с нар:
— Какой же он посторонний, товарищ комэск? Он такой же летчик.
— Мне лучше знать. Он штрафник, и делать ему здесь нечего. А вы, гражданин красноармеец, немедля покиньте расположение части. По-моему, вам на полеты пора.
— Так точно.
Михаил вышел из землянки. Женщины эскадрильи проводили его – кто жалостливым, а кто и злорадным взглядом.
«Вот облом! И чего я такого неправильного сделал?» – думал Михаил, возвращаясь в расположение своей эскадрильи.
Они отлетали ночь, сделав четыре вылета на бомбежку.
Утром еще и отдохнуть не успели, как его вызвали к особисту.
«Черт, наверное, карга эта – командир женской эскадрильи – настучала!» – решил Михаил и внутренне уже приготовился к неприятностям.