Постучав в дверь, он вошел, представился.
— Красноармеец Борисов по вашему приказанию прибыл.
— Садись.
Михаил уселся на стул.
— Сегодня какое число? — неожиданно спросил его особист.
— По-моему, двадцать второе, — недоуменно пожал плечами Михаил.
— Правильно. Сегодня истек срок твоего пребывания в штрафной эскадрилье, Борисов! Чего не радуешься?
— Неожиданно как-то…
— Заслужил. Я давно за тобой наблюдаю – с тех пор, как ты из госпиталя к нам в часть попал. Воюешь хорошо, смело, товарищей из беды выручаешь. После госпиталя месяц – даже больше – прошел. Освобождение тебе на месяц давали, и пора в свободный полк возвращаться, на истребитель. Там с тебя больше проку будет.
— Это в группу Федорова? Так она тоже штрафная.
— Нет, ты не понял. Сегодня вышел срок, на который тебя в госпитале освободили от летной работы по ранению. И сегодня же закончился срок твоего пребывания в штрафной эскадрилье, к которому тебя приговорил трибунал. Вот и поедешь в свой полк.
— Меня в Москве арестовали; я в запасной авиаполк и ехал – переучиваться на новую технику.
— Хм, неувязочка… Ты отдохни после ночи, а я созвонюсь, выясню, куда тебя направлять. «Кубари» на петлицы можешь, кстати, нацепить. Согласно положению после отбытия наказания военнослужащему возвращаются все права. Так что ты в звании восстанавливаешься, и награды, если они есть, тоже возвращаются. Свободен пока, Борисов!
— Есть!
Михаил вышел от особиста слегка ошарашенный. Вот он уже и не штрафник, а радости особой нет.
Он дошел до своей стоянки, развернул носовой платок, достал «кубари» и нацепил их на петлицы. Механик сразу это заметил.
— О! Товарищ младший лейтенант! Поздравляю! Ваш срок закончился?
— Так точно! Теперь я – вольный летчик.
Спать не хотелось, хотя ночь выдалась бессонная. В голове мелькнуло: «Меня сегодня отсюда переведут – в запасной авиаполк или в строевую часть. Надо сходить к Вере, попрощаться».
Он направился в женскую эскадрилью – благо уже знал, где землянка Лебедевой. И надо же было такому случиться – у самой землянки вновь наткнулся на зловредного комэска.
— Красноармеец, ко мне!
Но Михаил сделал вид, что не слышал. Комэск догнала его, схватила за плечо:
— Ты допрыгался, штрафник. Я иду к особисту.
Но тут она увидела петлицы на гимнастерке Михаила.
— Я не штрафник и не красноармеец, товарищ капитан, — спокойно сказал Михаил, стряхнув с плеча руку комэска.
— Поздравляю, — процедила сквозь зубы комэск и, развернувшись, ушла. «Вот еще цербер», — подумал Михаил.
Он постучал в уже знакомую дверь.
— Это ты, Зоя? — послышался женский голос.