— Но вы переделываете этот абзац по три раза на день в течение недели, — в сердцах воскликнула Кэрол. — Если вы и дальше будете так к себе придираться, то мы просидим здесь до будущего года, и сборник выйдет без вашей статьи.
Кеннет усмехнулся.
— Мы оба должны сделать статью как можно лучше.
— Не знаю, как вы, — огрызнулась Кэрол, — но я работаю изо всех сил.
Кеннет окинул Кэрол насмешливым взглядом.
— Уж очень вы нетерпеливы, мисс Бартлетт.
— Я не нетерпелива, — возразила Кэрол, — просто мы находимся в цейтноте. Не забывайте, что работу надо сдать в конце ноября. Кроме того, хочу вам напомнить, что вы собираетесь в отпуск.
Кеннет призадумался.
— Ах да, отпуск… У меня, знаете ли, есть один друг, который готов уступить мне на отпуск свой дом в горах… Но, боюсь, что до Рождества с отпуском ничего не выйдет.
— Ах, не выйдет? — энергично заговорила Кэрол. — Вы работаете над этой проклятой рукописью целое лето. У вас нет ни одной свободной минуты, так подумайте, наконец, о себе и воспользуйтесь отпуском, пока год не кончился.
— Уж очень вы категоричны, — жалобно произнес Кеннет.
— Нет, я просто разумна, — вздохнув, возразила Кэрол. — Должен же хоть кто-то о вас позаботиться, иначе работа вас сожрет с потрохами. Кстати, мне тоже приходится не сладко — ведь у меня есть еще одна работа — у Клода Бэрримора.
— Почему бы вам не бросить наконец этого Бэрримора? — в голосе Ломбарда появились незнакомые доселе нотки.
Кэрол постаралась ответить со всевозможной объективностью:
— Эта работа доставляет мне определенное удовлетворение: его безалаберность — удивительный контраст сухой научной педантичности, царящей в вашем доме.
Кеннет тотчас же недовольно наморщил лоб.
— Бэрримор — глупый, тщеславный человек, вообразивший себя гениальным актером.
— Однако на его представлениях всегда аншлаг, — заметила Кэрол, посчитавшая своим долгом заступиться за своего дневного босса.
— И все это только потому, что он направо и налево раздает бесплатные контрамарки, — саркастически парировал Кеннет.
На секунду Кэрол от неожиданности потеряла дар речи.
— Но, профессор! Что я слышу? Вы не желаете успеха молодому многообещающему актеру?
— Господи, вы меня совсем не поняли, — возмущенно воскликнул профессор Ломбард. — Я от души желаю ему всего, что он только может захотеть, но я не желаю ему такого секретаря, как вы. Такой милости он не заслуживает.
Кэрол от души рассмеялась.
— Однако вы большой эгоист, профессор.
Кеннет на секунду задумался, затем бросил взгляд на часы.
— Пожалуй, я пойду в кабинет, надо надиктовать следующую главу. Как вы думаете, сможете сегодня управиться с материалом?