Васс вошел в спальню, подошел к ней и поцеловал ее в губы, и она ответила на поцелуй. Они опустились на ложе. Продолжая целовать ее, Васс откинулся на спину. В тот же момент он почувствовал острие ножа у своей груди.
– Ты ничтожный трус, – сказала Эржбета тихо. – Продажная тварь. Предатель.
– Что ты, что ты… Эржбета!
– И нет тебе прощения.
Лезвие вошло в грудь Васса по рукоятку. Он вскрикнул и через несколько мгновений замер.
Эржбета подождала еще немного, затем издала несколько протяжных стонов, чтобы услышали охранники, вскрикнула и поднялась с ложа. Васс лежал неподвижно, глаза его были закрыты. Женщина тихо вышла из комнаты, демонстративно оправляя на себе одежду, и стала спускаться по лестнице. Но ей не дали выйти самой. У самого выхода ее схватили за руки с двух сторон, пихнули в рот кляп, накинули на голову мешок, кисти рук связали за спиной.
На улице стояли густые сумерки. Один из охранников Васса подогнал ко входу открытую повозку, запряженную резвой лошадью, и вдвоем они подняли Эржбету и опустили горизонтально на дно повозки. Один из них тут же сел рядом с ней и прижал голову Эржбеты к полу. Второй взялся за вожжи. Повозка устремилась к Буколеону но, не доезжая до него, повернула на северо-запад, проехала обе пары ворот, точно следуя давешнему приказу Васса, они ведь не знали, что его больше нет в живых, и повернула еще раз – к Золотому Рогу.
***
Дворцовая охрана за те пять лет, что Яван, он же военачальник Ликургус, не бывал здесь, сменилась почти полностью, да и сам Яван изменился значительно. Огненно-рыжие волосы его потемнели, приобрели каштановый оттенок с медным отливом. Короткая борода и усы погустели, плечи и грудь раздались, а зеленые глаза утратили жестокий блеск и потеплели. Яван был молод и деятелен, но он был другой, и не очень опасался, что его узнает охрана.
Свита Базиля – другое дело. Бессменные военачальники, одним из которых он был когда-то сам – эти помнят его хорошо. Когда Базиль в окружении этой своей свиты шел по широкой аллее к Буколеону, Яван счел благоразумным спрятаться за колонну. Император и свита проследовали внутрь дворца.
Вскоре над куполом Софии взлетел и запрыгал на ветру змей. Яван улыбнулся. Придумка Хелье ему нравилась.
Прошло около часа, и Яван решил, что Хелье с Диром сделали все, что нужно, и ждать Васса больше не надо.
Человек обязательный, Яван направился к Золотому Рогу. Хелье решил ехать по земле, но люди воды не были в этом виноваты, и им следовало заплатить. Обнадеженные авансом, который Яван в тайне от остальных выдал капитану, они бездельничали целый день, вместо того, чтобы куда-нибудь плыть и кого-нибудь грабить, зарабатывая таким образом себе и, в случае некоторых, своим семьям, на жизнь. Не амортизировался такелаж – страдало корабельное дело. Не терялись и не тупились ножи – страдали оружейники. Все это требовало компенсации, или, как стали говорить несколькими веками позже, возникла требующая оплаты неустойка.