Но снег этот выпал на побережье Адриатики, в том месте, где у нас курорт Дубровник.
В особняке бывшего премьера, а ныне стопроцентно покойного Великого Одарённого — не мог князь не скормить такую персону артефакту в первую очередь! — на каждом этаже было по просторному залу. Здесь, на третьем, расположилось моё любимое помещение — библиотека. Две с лишним сотни книг. Попадались, по словам Риены, и раритеты, коим по паре тысяч лет от роду, но, увы: девяносто процентов книг здесь посвящены ушедшей магии, а остальные десять — развлекательная литература. Совершенно бесполезная в моём случае и с моим нынешним настроением.
Я приходила сюда не читать, а размышлять в тишине. Или просто смотреть на город с высоты третьего этажа. Бывший хозяин не поскупился, вставил в свинцовый переплёт кусочки недешёвого прозрачного стекла.
Двадцать восьмой день без магии…
Тихо падают снежинки. Ещё не замарали белизну крыш пятна сажи из печных труб, ещё не вышли на работу метельщики, понимающие, что в такой снегопад им на улицах делать нечего. Родители ещё не выпустили детей на улицу поиграть в снежки. Только стража бдит, кляня "дырявые небеса" на чём свет стоит. Почти идиллическая картинка, если не знать, что где-то там, в двух дневных переходах отсюда, льётся кровь.
Всё белым-бело, как лист дорогой бумаги.
Это тонкий намёк такой. Я поняла.
Соблазн начать историю с чистого листа — дьявольское искушение. Пойти по пути Цинь Ши Хуанди, приказавшего истории начаться с его правления? Нет. Позабывшие о прошлом рискуют раз за разом наступать на старые грабли. Пусть история этого мира начнётся с новой страницы старой книги. Пусть неведомый летописец продолжит повествование. Грустным или весёлым его делаем мы. Люди.
— К вам гость, госпожа, — тихо доложила молоденька служаночка. — Велите подать завтрак на двоих в трапезную?
— Что за гость? — поинтересовалась я.
— Досточтимый купец, господин Креннах.
Креннах… Какого чёрта?
— Пригласите его сюда. Никаких завтраков на двоих.
Обойдётся. Сама всё съем. Каков бы ни был Дойлен, но в людях он редко ошибается. Если держит Креннаха на поводке, значит, у меня есть веская причина его опасаться.
Досточтимый купец, он же вор в законе, Креннах, пожалуй, слегка обиделся, что я принимаю его в библиотеке, а не за столом, но счёл за лучшее доброжелательно улыбнуться. Молчаливое приглашение присесть в старинное кресло — и вот мы друг против друга. Глаза в глаза.
А глаза у него… недобрые. Светло-карие, почти жёлтые, но цвет ни при чём. "При чём" как раз их выражение. Что-то мимолётное, ускользающее, но неприятное.