Сначала вылепился отчетливым и реальным крошечный островок в туманном окружении. Я с облегчением вступила в его границы, покидая призрачное ничто, нагнулась и подобрала раскрывшую створки речную ракушку. Она была, к моему восторгу, жива – у самой кромки одной из створок пристроился крохотный, как просяное зерно, жемчуг. Он завораживал взгляд своим лучащимся в темноте ночи удивительным и чистым светло–сиреневым цветом. Его я оставила себе, а ракушку вернула в проступившее у ног озерко. Вода тихонько дрогнула у пальцев, словно здороваясь, по поверхности двинулось почти незаметное круговое возмущение, раздвигая пределы мира. Проступил дальний берег, старые изогнутые ивы, галечник, влажный туман.
До утра было еще далеко, берег дышал покоем, наполнял ощущения ясностью, а сознание – удивительными озарениями восторженного понимания и приятия. Странный способ узнавать, минуя заучивание и тренировки, все – мгновенным наитием. Сколько зачерпнешь – твое. Озеру, лесу, легкому туману, льнувшему к теплой мелкой воде, пришедшей на водопой косуле, ночному мотыльку – всем им не жаль делиться со мной каждым прожитым мгновением. Мы вместе ткали узор ночи. И я почему–то совсем не переживала о завтрашнем дне, который мог стать последним, по словам зеркала. Кто сказал бы вчера – не поверила б ни за что.
В своем мире я была до боли рациональна, и эта сухая и расчетливая отрешенность – теперь я вижу – просто убивала меня. Всегда настороже, всегда в ожидании своей очередной непростительной ошибки, в вечном сомнении. Я оценивала поступки и людей, присматривалась к мелочам, искала признаки перемен и угроз в каждом слове и событии. Переживала предательства и обманы, обижалась на ложь, сгибалась под бременем ответственности, принятой по собственной, кстати, инициативе. Я боялась нестабильности, копила деньги, не курила, следила за тем, что говорю, вела себя как разумный взрослый человек… И с самого детства ни одного мига не была так бесконечно, до кружения головы, наполнена тишиной и радостью, как теперь.
Как же, «солнце ей не светит»! Шторы раздвинь, а лучше шагни в мир без страха!
Зачем всю жизнь думать о завтрашнем дне, если прямо сейчас вокруг столько невероятного, удивительного, волшебного… Мир не стоило оценивать, им надо было дышать. А я не дышала, оказывается, уже лет двадцать. Да пусть будет что будет, я благодарна судьбе. Даже если остается один день, его солнце будет ярче всех, виденных за прошлую серую жизнь.
Я проснулась, все еще улыбаясь.
На душе было легко и светло, мир замер в тишине перед рассветом. Первым делом я аккуратно и тщательно стерла и смыла все руны с камней у водопада. Мало ли, как дело обернется, а знающему человеку они многое объяснят. Например, что я – не Мейджа, и что мир мой, возможно, доступен для случайных визитеров. Если вдуматься, то кому приятно оказаться неизвестно где за несколько часов до казни? К тому же у людей и в прежнем моем мире жизнь вполне налажена: семьи, дети, работа, дача, кредиты… Ляпнешь в сердцах: «Глаза б мои вас не видели», – и на тебе, пожалуйста, билет в один конец. Мое одиночество в прежней жизни давало возможность не спешить с мыслями о возвращении. Ностальгия? Пока нет. Может, позже, когда исчезнет ощущение чудесного отпуска, в котором я не была не помню сколько лет. Этот мир щедр на подарки. Раньше у меня было пять слабеньких человеческих чувств. Здесь все изменилось, и обретенное богатство красок пьянило и кружило голову.