— Надеюсь, Кэрол возьмет все, что у него есть, — с яростной озабоченностью произнесла Элейн.
— А что у него есть? — полушутя поинтересовалась Биби.
Грег добросовестно нахмурился.
— Не так уж много, насколько я знаю. Все это такая неприятность, такая неприятность.
Элейн повернулась к нему, словно полевая гаубица.
— Он сам все это сделал. Он свинья.
Это тоже было не вполне честно. У Джона была, наверное, масса недостатков, но он не был свиньей.
— Он не был таким до того, как познакомился… с той женщиной, — сказал я.
— Ради бога, перестаньте обвинять женщину. Это было его решение, верно? — Элейн положила руки на стол с таким видом, словно собиралась смести нас всех в угол. — Вы говорите так, словно он мученик. Скорее он похож на Мартина Бормана. Или на Иуду.
— Может быть, он и был Иудой — я имею в виду в прошлой жизни. — Биби подалась вперед с такой силой, что мне показалось, что столешница вот-вот разрежет ее пополам.
— Что это ты имеешь в виду? — резко спросил Макс.
— Реинкарнацию, ты же понимаешь. Я чувствую ее в отношении многих людей.
— Неужели ты в нее веришь? — Макс тряхнул головой. — Я уверен, что у Джона хватает проблем и без того, чтобы делать из него мифическую фигуру.
— Это не миф!
Макс собрался ответить, но в этот момент в разговор вмешался Грег Примиритель:
— Ну, в конце концов, кто может знать это наверняка; я хочу сказать, что сам я не верю в реинкарнацию…
— Грег…
— …но каждый волен выбирать себе веру. Мир был бы скучнейшим местом, если бы все думали одинаково, — пусть же расцветают сто цветов. Я всегда это говорю…
— Грег…
— …в особенности если учесть, что мы часто не можем договориться в определении основ — возьмите, например, факультетское совещание на прошлой неделе, когда надо было голосовать по учебному плану. Я точно знаю, что все, кто за этим стоял, что все мы…
— Грег!
Все было бесполезно. Поэт бы сказал, что Грег потерял цезуру. Подгоняемый угрозой раздоров за столом, он очертя голову ринулся примирять, примирять во что бы то ни стало, пренебрегая собственной безопасностью. Я видел, как побелели от напряжения кулаки Макса. Элейн была раздражена: ее тему смело водоворотом словесного поноса Грега. Мы так и не решили, кем и чем был Джон, а Грег закончил свой экскурс минуту спустя в десяти милях от исходного пункта.
Ужин закончился кофе с цикорием и печеньем пралине. Элейн раскрошила в тарелке одно печенье, так его и не отведав. Когда Биби высказала опасение по поводу питья крепкого кофе перед сном, Грег пустился в подробное объяснение свойств цикория. Макс перебил его только один раз, заявив, что зелень вообще-то хороша только в салате, за что был удостоен обожающей улыбки Биби. Все было прощено. Она оказалась гибкой во многих отношениях.