То, что случилось две недели спустя, было каким-то несчастьем, в котором было к тому же нечто мистическое. Может быть, даже сверхъестественное и божественное. Кто-нибудь мог бы сказать, что это был промысел Бога, так как не обошлось без одного из его служителей. Его звали брат Джим.
В наши дни слово феномен призывают на службу для обозначения всего на свете — от поразительных совпадений до полузащитников. Это срам, потому что слово это должно беречь для обозначения вещей поистине уникальных и необъяснимых, как, например, космические лучи или Большой каньон. Или странствующих проповедников, которые околдовывают верующих и неверующих, а также всех, кто находится посередине. Когда я впервые столкнулся с братом Джимом, то единственное, что я сначала увидел, — была огромная толпа студентов и преподавателей на площади перед Студенческим союзом. Фокусник, решил я, или мим. Мимов вытеснили на Юг, и с тех пор их никогда не видели на Севере. Я шел на вторую пару и просто обошел толпу. Я не поклонник мимов.
Внезапно откуда-то из самой середины этого скопища раздался голос, напоминавший членораздельный гром.
— Ведомо ли вам, — прогремел голос и сделал короткую паузу, — что женщины студенческих союзов — суть орудия дьявола?
Редкая периферия толпы разразилась криками и рукоплесканиями. Две девушки, стоявшие неподалеку от меня, залились краской до самых щиколоток.
— Скажите, на что это похоже, брат Джим! — выкрикнул высокий мужской голос откуда-то справа.
— Вы сами орудие! — крикнул еще кто-то голосом гермафродита.
— И оно превращает… всех членов братств… в торговцев плотью.
Крики стали громче, послышались меткие ругательства. Я остановился у какой-то припаркованной машины и стал слушать дальше. Забравшись на бампер, я смог разглядеть звезду, собравшую народ и набиравшую в грудь воздух для следующей тирады. Человек был невысок ростом, но коренаст и мощен, как дуб. На голове копна светлых волос, под копной — жесткое чистое лицо. На человеке была застегнутая на все пуговицы белая рубашка и черные брюки, похожие на печные трубы. Брюки держались на старомодных подтяжках, которые он иногда теребил, как струны банджо. По большей части он держал руки за спиной, наклонившись так, что создавалось впечатление, будто он вещает с горы. В одной руке он держал большую черную Библию, которой громко хлопал о ладонь другой руки, когда хотел что-то выделить.
— Есть четыре вещи, от которых я хочу предостеречь вас… — провозгласил он и сделал великолепную паузу. — СЕКС И АЛКОГОЛЬ, НАРКОТИКИ И РОК-Н-РОЛЛ!