Вселенная, помедлив, вернулась на место.
Крис оперся на податливое плечо соседки слева и начал подниматься с легкого кресла.
- Ты куда, Крися? - тут же обеспокоилась она.
- Приглашу потанцевать вон ту мистрис, - почти внятно объяснил Габлер.
Он неуклюже развернулся и отодвинул кресло, освобождая себе выход.
- Кто вовремя идет отливать, тому мокрым никогда не бывать! - тут же прокомментировал Граната.
Крис молча показал сослуживцу кукиш, едва сумев его сложить. Шагнул от стола, как с обрыва в воду, и услышал за спиной голос белокурой соседки:
- С беллизонками лучше не связываться, Крися. Пойдем лучше со мной...
- Обязательно, только потом, - заверил Габлер, нетвердой походкой направляясь к незнакомке.
У него не было никаких предубеждений касательно беллизонок. Это, впрочем, относилось и к любым другим автохтонкам. Так же, как и к колонисткам, и к кроссам.
Незнакомка, казалось, не замечала его приближения, но Крис чувствовал, что все она замечает. Его просто тянуло к ней, и уже образовалась между ними невидимая нить...
Пройти несколько метров до ее столика было все равно что переплыть штормящий океан. Но Габлер, преодолев все трудности, добрался до цели. Стараясь не шататься, остановился перед девушкой, дождался, когда она поднимет глаза и произнес на выдохе:
- Можно с тобой потанцевать?
Получилось довольно разборчиво.
Девушка поставила бокал, вновь одарила его легкой полуулыбкой и поднялась - нет, вспорхнула! - из-за стола. Подол ее платья почти доставал до изящных, изумрудных, как и платье, туфелек.
"Хрустальные башмачки..." - с умилением подумал Крис.
Он бережно взял беллизонку за теплую руку и повел к лужайке.
Танцевать с ней было сплошным удовольствием. Его ладони осторожно сжимали ее гибкую талию, а она положила руки ему на плечи. В приглушенном свете лицо девушки казалось загадочным. Музыка была медленной - как раз такой, какая сейчас больше всего устраивала Криса, - и он почти не сходил с места, плавно покачиваясь вместе с партнершей. И чувствовал какую-то непривычную робость, как в школьные годы, и сладкий холодок в груди, и что-то еще, непередаваемое, почти неуловимое, но очень приятное. От ее волос исходил легкий аромат, и этот аромат - удивительно! - был ему откуда-то знаком...
В памяти вдруг сами собой всплыли чьи-то строки из юности:
Что - жизнь, что - смерть
Пред этой бездной,
Где я лежу, опустошенный,
Тобой навеки оглушенный,
В убийственном сиянье зведном?
Что - жизнь, что - смерть?..
- Меня зовут Крис, - сказал он, глядя в ее удивительные глаза. - А тебя?