– Но разве такое не случается постоянно? В конце концов, здесь все эти люди находятся практически в тюрьме. Они, конечно же, бунтуют, верно? По крайней мере, в первое время.
– Да, – согласился мистер Аристидис. – Это естественно и неизбежно. Так бывает, когда впервые сажаешь птицу в клетку. Но если птица заперта в достаточно большом вольере, если у нее есть все необходимое: зерна, вода, пара, ветки, всё нужное для жизни – то в конце концов она забывает, что вообще когда-то была свободной.
Хилари вздрогнула.
– Вы меня пугаете, – сказала она. – Вы действительно пугаете меня.
– Вам еще многое предстоит здесь понять, мадам. Позвольте заверить вас, что хотя все эти люди, приверженные столь разным идеологиям, по прибытии сюда могут разочароваться и бунтовать, в конце концов они смирятся.
– Вы не можете быть в этом уверены, – возразила Хилари.
– В этом мире вообще нельзя быть ни в чем абсолютно уверенным. В этом я с вами согласен. Но тем не менее с вероятностью в девяносто пять процентов все так и будет.
Хилари смотрела на него почти с ужасом.
– Это просто кошмар. Похоже на секретарское бюро. Вы создаете бюро мозгов.
– Именно. Вы очень точно это сформулировали, мадам.
– И вы намереваетесь когда-нибудь начать поставлять ученых из этого бюро тем, кто вам за них больше заплатит?
– Грубо говоря, таков общий принцип, мадам.
– Но вы не сможете послать к кому-то ученого так, как посылаете секретаря.
– Почему?
– Потому что когда ваш ученый снова окажется во внешнем мире, он может отказаться работать на своего нанимателя. Ведь он опять станет свободным.
– Вы попали прямо в точку. Возможно, придется прибегнуть к определенной… обработке, скажем так.
– К обработке? Что вы имеете в виду?
– Вы когда-нибудь слышали о лоботомии, мадам?
Хилари нахмурилась.
– Это операция на мозге, верно?
– Совершенно правильно. Изначально она была разработана для лечения от меланхолии. Не буду утруждать вас медицинскими терминами, мадам; скажу словами, понятными и мне, и вам. После операции пациент больше не испытывает желания покончить собой, не мучается чувством вины. Он спокоен, беспечен и в большинстве случаев послушен.
– Но успех не стопроцентный, не так ли?
– В прошлом это было не так. Но сейчас мы далеко продвинулись в изучении этого предмета. У меня есть три хирурга: русский, француз и австриец. Посредством различных операций по трансплантации и тонких манипуляций с мозгом они постепенно добиваются состояния, в котором пациент будет гарантированно смирным и управляемым, причем на его таланты это никак не повлияет. Мне кажется вполне возможным, что в итоге мы сможем обработать человека, полностью сохранив мощь его интеллекта, но внушив ему абсолютное подчинение. Он примет все, что ему предложат.