Группа путешественников прибыла в место, откуда не возвращаются. Хилари играла со смертью – и проиграла. Но теперь она знала, что предсказания Джессопа оказались верными. Она больше не хотела умереть. Она хотела жить. Жажда жизни вернулась к ней в полной своей мощи. Хилари теперь думала о Найджеле и о могилке Бренды с грустью и горечью, но больше не ощущала того холодного безжизненного отчаяния, которое побуждало ее искать забвения в смерти. Она думала: «Я снова жива, я обрела здравый рассудок и целостность… но сейчас я словно крыса, попавшая в ловушку. Если бы только был какой-нибудь способ выбраться…»
Не то чтобы она не думала об этой проблеме. Думала, конечно же. Но ей, так или иначе, казалось, что едва она встретится с Беттертоном, выхода уже не будет… Беттертон, несомненно, скажет: «Но это не моя жена!» И это будет окончательным приговором. Направленные на нее взгляды… осознание того, что среди них находится шпионка…
И какое другое решение можно отыскать? А если, допустим, сделать ход первой? Предположим, прежде чем Том Беттертон успеет вымолвить хоть слово, она закричит: «Кто вы? Вы не мой муж!» Если она достаточно убедительно сможет сыграть негодование, потрясение, ужас – сможет ли это вызвать у них сомнения? Сомнения в том, действительно ли Беттертон тот, чье имя он носит, – или же это какой-то другой ученый, присланный, чтобы играть его роль? Другими словами, шпион. Но если они поверят в это, то Беттертона ждет наказание! «Но если Беттертон действительно предатель, – в изнеможении думала Хилари, чувствуя, как мысли мечутся в замкнутом кругу, – если он с готовностью продал им тайны своей страны, не будет ли это наказание для него справедливой мерой? Как же трудно оценивать чью-то лояльность – да и вообще давать оценку, людям ли, событиям ли…» В любом случае следовало попытаться это сделать – посеять сомнения.
Чувствуя головокружение, Хилари вновь обратила внимание на окружающую действительность. Мысли бились в голове неистово и яростно, словно загнанные в угол крысы. Но в то же время внешне она достаточно контролировала себя, чтобы играть свою роль.
Маленькую группу прибывших извне поприветствовал высокий красивый мужчина. Его вполне можно было назвать полиглотом, потому что к каждому обратился на его – или ее – родном языке.
– Enchanté de faire votre connaissance, mon cher docteur[19], – сказал он доктору Баррону и тут же повернулся к Хилари: – А, миссис Беттертон, мы очень рады приветствовать вас здесь. Боюсь, вам пришлось вынести долгое и малопонятное путешествие. Ваш муж в полном порядке и, конечно же, с нетерпением ждет вас.