ФАКТ: в США живут около 500 тысяч взрослых психопатов мужского пола{66}.
Шел 2000 год, и мое пребывание в Британской Колумбии близилось к концу. Мой главный научный руководитель, основоположник современных исследований психопатии, доктор Роберт Хэр ушел из Университета Британской Колумбии, а мой руководитель в постдокторантуре Питер Лиддл вместе с семьей решил уехать в Ноттингем, в Англию. Мне нужна была работа. Я разослал дюжину заявлений на ученые должности. Я репетировал и оттачивал свою речь для будущих собеседований. В то время я не знал, то ли мне снова идти в постдокторантуру или попробовать прямо устроиться на кафедру какого-нибудь университета. Я наводил справки, чтобы узнать, каково там, в мире.
В несколько следующих месяцев я побывал на собеседованиях в Висконсинском, Флоридском, Йельском университетах и в университете при Коннектикутском центре изучения здоровья. Все выразили желание взять меня на работу. В Йеле мне предложили занять место на факультете и проводить исследования по нейровизуализации пациентов с посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР). Йельский университет специализировался на изучении мозговых процессов, занятых в этом расстройстве.
Что интересно, в ПТСР задействованы почти те же системы мозга, что и в психопатии, только, можно сказать, в противоположном направлении. У пациентов с ПТСР наблюдается излишняя активность миндалевидного тела и передней поясной коры в ответ на яркие стимулы. У психопатов наоборот – сниженная активность. Я подумал, что это был бы неплохой вариант для меня. Я мог бы несколько лет изучать ПТСР и потом попробовать найти возможность продолжить исследование психопатов. В Йеле была превосходная программа судебной психиатрии, и профессора выразили большой интерес к моим открытиям о мозге психопатов.
В университете при Коннектикутском центре изучения здоровья я проходил собеседование в постдокторантуру у доктора Винса Кларка. Мы с Винсом познакомились за несколько лет до того, на научной конференции, когда я показывал ему странные ЭЭГ психопатов. Винс изучал мозговую активность много лет, и мои результаты его заинтересовали. Винс только что получил грант от Национального института по проблемам наркомании на изучение Р300 и фМРТ-активности у наркоманов. Вместе с сотрудниками он нашел, что амплитуда Р300 может предсказать, какие пациенты вернутся к употреблению наркотиков. Это было поразительное открытие: чем меньше Р300, тем больше вероятность, что пациент снова станет наркоманом. Я подумал, нельзя ли по Р300 предсказать, какие осужденные уголовники снова совершат преступление.