С одной стороны, я безумно боялась за него, боялась, что из-за меня с ним что-то случится, с другой — не будь его рядом, я бы умерла, наверное, от одного только ужаса. Рядом с моим несчастьем было тоже страшно, за себя, за него, но в способность Такео встать на мою защиту я почему-то теперь верила, как ребенок верит, что от всего можно укрыться в материнских объятиях.
— Не волнуйся, Джули, все будет хорошо, — почему-то безо всякой тревоги говорил он мне. И улыбался. Не как обычно. Сейчас это была улыбка мужчины, полностью уверенного в своих силах и благополучном исходе задуманного. Он боялся нашего окончательного расставания, но не того, что не сможет защитить меня, и не того, что с ним может произойти несчастье.
— Как ты можешь быть настолько уверен в своих словах? — не выдержав, спросила я.
— Просто я люблю тебя, — пожал плечами Такео и невозмутимо продолжил жевать свой бутерброд. А вот я поперхнулась горячим кофе. У меня никогда не получится так просто признаваться кому-то в своих чувствах. Это слишком… да, черт побери, это слишком смущает! Терпеть не могу смущаться. Сразу чувствую себя старшеклассницей на первой в жизни «взрослой» вечеринке.
Айко, которую я про себя вслед за парнями тоже стала называть Айко-нэ-сан, неодобрительно поджимала бледно-розовые губы, но ни слова против не говорила. Вообще, во всем, что касалось меня, менеджер поддерживала своего подопечного, хотя вот сейчас я бы на ее месте костьми легла, но не позволила Ватанабэ рисковать собой. Тут дело может не до скандала дойти — до похорон! И Айдзава это прекрасно понимала, но казалась спокойной, как сытый удав на солнцепеке.
— Знаешь, любовь — это не универсальное средство против всех проблем, — недовольно проворчала я, закрывая лицо ладонями. Позитивности за прошедшие дни во мне как-то резко поубавилось. — И не гарантия бессмертия.
— Если я ему помешаю, то Такео-сама меня никогда не простит и наверняка уволит, — ровным голосом отвечала мне Айко, методично пиля свой бифштекс.
Такео пожал плечами и посмотрел на меня таким сияющим взглядом, что захотелось спрятаться под стол. Он был для меня солнцем. Единственным. Это страшно, но я привыкла к мысли, что не смогу жить, зная, что его больше нет. Но теперь оказалось, что и самой быть для кого-то солнцем — жутко.
— Я надеюсь, что завтра ты все еще будешь жив, Такео-сама, — как бы невзначай обронила менеджер, методично намазывая джем на тост. — Твоя смерть плохо отразится на группе. Да и поклонников поубавится.
— Сделаю все от меня зависящее, — беззаботно ответил молодой мужчина и сжал под столом мою руку.