Когда Брэкфорд добрался до милого дома на Пикуот-авеню, который Джеримайя построил в качестве свадебного подарка для него и Джудит, то сразу же прошел в небольшую библиотеку к бару и налил себе порцию коньяка. Злость его несколько поутихла по мере того как внутри разгорался пламень алкоголя.
Джудит слышала, как он подъехал, и вышла навстречу.
— Сегодня ты раньше обычного, — сказала она.
— Да, благодаря твоему отцу. Меня воротит от него и от его любимого Джонатана!
Он вновь поднял свой бокал с коньяком.
Джудит никогда не слышала, чтобы он так зло отзывался о ее семье. Она продолжала любить ее с преданностью, которую все Рейкхеллы испытывали по отношению друг к другу.
— В чем дело, Брэкфорд?
— Он отказался принять мои рекомендации по увеличению парусного флота. Он и пальцем не пошевелит, пока не вернется Джонатан.
— Мне кажется это вполне разумным, — сказала она.
Уокер допил коньяк и налил еще немного из бутылки.
— Что, черт подери, ты в этом понимаешь? — свирепо спросил он.
Спохватившись, Джудит смогла лишь ответить:
— Немного, но мне не приходилось ставить под сомнение благоразумие отца, которое обеспечивало нам весьма благополучную жизнь.
— К чертям всех Рейкхеллов! — взревел Уокер, теряя понемногу контроль. — Боже мой, да мне хватит пальцев на одной руке, чтобы перечислить победы, когда я брал верх над тобой!
Внезапно он рассмеялся, и трескучий звук заполнил библиотеку.
— Но один раз я все же досадил Джонатану! Его чертова пуританская совесть пусть гложет его всю оставшуюся жизнь!
Джудит не могла понять, о чем он говорит.
— Боюсь, я не понимаю.
Уокер не отрываясь уставился на нее. Она так сильно походила на своего отца и брата, что его вдруг переполнило страстное желание унизить ее, причинить глубокую саднящую боль.
— Неужели? — спросил он с явной издевкой. — Проверим, как у тебя с памятью. За несколько дней до смерти жены Джонатана ты рассказала мне, что в порыве откровения он поведал тебе о своей любви с какой-то китайской девкой…
У Джудит перехватило дыхание, и она прервала его.
— О, нет, Брэкфорд! Ты же не мог пойти к Луизе и рассказать ей то, о чем Джонатан поделился со мной!
— Мог ли я?
Он снова рассмеялся.
— Именно так я и поступил. А неделю спустя Луизы не стало!
Он уставился в ее пораженное лицо.
— Теперь посмотрим, как будет чувствовать себя твоя рейкхелловская совесть. Ведь и ты приложила руку к убийству Луизы!
Джудит повела плечами, затем гордо выпрямилась во весь рост.
— Брэкфорд, это… это настолько подло, что я никогда не прощу тебе!
Явное презрение, прозвучавшее в ее голосе, вывело Уокера из себя. Его тошнило, он устал от постоянного осуждения со стороны членов высшего клана, к которому принадлежала и она, которые свысока взирали на него, словно он был существом низшего сорта. Не в силах обуздать ярость, он бросился к жене и изо всей силы ударил ее по лицу.