Было уже позднее утро, когда Джудит Уокер появилась на пороге офиса отца, держа в руке дымящийся чайник.
— Слышала, ты не ложился всю ночь, папа, — сказала она, — поэтому решила, что тебе нужно выпить немного кофе.
— Как предусмотрительно с твоей стороны, — устало ответил Джеримайя Рейкхелл. — Чашки там, на полке. Присоединяйся ко мне.
Он наблюдал, как она вытерла две чашки полотенцем, затем налила кофе.
— Много сгорело, папа?
— Новый клипер на седьмом стапеле сгорел до самой ватерлинии. Я еще не получил окончательного доклада, но судно так сильно обгорело, боюсь от него теперь мало пользы. Но я не жалуюсь. Мы проработали всю ночь и не дали огню распространиться. Все могло бы оказаться гораздо хуже.
— Как ты полагаешь отец, отчего начался пожар?
— Не знаю. Насколько нам известно, в прошлую ночь не было посторонних. Один из сторожей видел Брэкфорда здесь в офисе, и, надеюсь, он скажет, не видел ли чего необычного, но я пока еще не видел его.
— Ты и не увидишь его, папа, — тихо ответила Джудит. — Брэкфорд в ярости ушел из дома перед самым ужином. До этого он сильно напился и вообще не возвращался домой сегодня ночью.
Джеримайя внимательно посмотрел на дочь и только тут заметил темно-синий синяк на щеке, который не смог скрыть даже приличный слой рисовой пудры.
Заметив внимательный взгляд отца, она подняла руку к лицу, затем, заставив себя спокойно сделать глоток кофе, сказала:
— Да, папа. Брэкфорд ударил меня.
— Боже мой! — его глаза холодно блеснули.
Джудит подробно рассказала о ссоре, о том, как по секрету Джонатан рассказал ей о своей любви к Лайцзе-лу, и как она поделилась его секретом с мужем, и что тот вчера признался, что рассказал об этом Луизе.
— Теперь ты понимаешь, у нее были все основания покончить с собой. И если она покончила с собой, то лишь потому, что любила Джонатана сильнее, чем кто-либо догадывался. Наверное, она пришла в отчаяние, узнав, что он любит другую.
Отец сделал глоток кофе и некоторое время молчал.
— Теперь мы никогда не узнаем этого. Но меня не удивляет, что Брэкфорд сообщил ей про Джонни.
И он рассказал дочери о попытках ее мужа сорвать строительство первого клипера Джонатана, его стремлении показать, что новые корабли не имели будущего.
— Жаль, что ты не рассказал мне этого раньше, папа.
— Тогда ты не была готова к подобному известию. Ты бы мне не поверила, а я посеял бы раздор и недоверие между нами. Я ничего не сказал об этом и Джонатану, поскольку считал, что ему и Брэкфорду придется работать вместе до конца своих дней.
Джеримайя вздохнул.
— Все мы задним умом крепки, но не будем раскаиваться.