— Отличная игра, — сказал я. — Сегодня случайно научился, и тут же выяснилось, что я натурально маньяк, ещё хуже, чем ты. Обо всём на свете забыл, даже Ди о родственниках не расспросил, а это уже ни в какие ворота… Ладно, Магистры с ним, завтра расспрошу. А что касается белого к удаче, там, понимаешь, есть такой прекрасный момент: когда фишки разных игроков встречаются в одной клетке, тот, чья фишка пришла туда последней, кидает специальный спорный кубик, и, в зависимости от того, какой цвет выпадет, одна из фишек считается убитой и выбывает из игры, или просто задерживается на этой клетке на несколько ходов. Или — собственно, как раз когда выпадает белый — обе фишки получают преимущество перед всеми остальными, их ходы вперёд удваиваются, а отступления сокращаются, и они почти неизбежно приходят к финишу раньше прочих. На самом деле, очень похоже на настоящую жизнь, правда? Никогда заранее не знаешь, к чему приведёт всякая новая встреча, кто окажется врагом, а кто — другом, и встреченный тоже пока не знает, обоим приходится ждать, пока судьба бросит свой кубик, и всё прояснится… Поэтому, наверное, так и захватывает.
— Похоже, ты прав. В Куанкурохе эта игра первоначально называлась «Жизнь воина», — заметил Шурф. — И последняя клетка, к которой стремятся все игроки, именовалась тогда не «Дом», как сейчас, а «Победа». Название переделали, кажется, чангайцы, и их версия прижилась во всей Чирухте.
— Так ты, получается, всё-таки знаешь правила?
— Нет, только историю создания. Изучать правила игры, в которую я не собираюсь играть, мне показалось излишним. Откуда было знать, что это так скоро станет неизбежной необходимостью.
— Да ладно, не буду я тебя заставлять играть. Уже столько народу замучил, что могу позволить себе один великодушный жест. Хотя тебе, кстати, понравилось бы больше, чем кому бы то ни было. Жалко, что у тебя времени на развлечения совсем нет.
— Жалко, конечно, — согласился он. — Впрочем, я над этим работаю. Когда я вступил в должность, мне принадлежало хорошо если четыре часа в сутки. Теперь, как правило, выходит восемь. И я уже придумал, как высвободить ещё три часа — просто перераспределив некоторые обязанности и отменив вполне бессмысленный ритуал ежеутренних встреч с дежурными Старшими Магистрами.
— Вот это ты молодец, — одобрил я. — Дураку ясно, что по утрам нормальному человеку спать надо, а не встречаться не пойми с кем.
— Совершенно с тобой согласен. По моим наблюдениям, именно по утрам большинству людей снятся наиболее значимые сны. Нелепо отказываться от сновидений во имя формального соблюдения традиции, изначально созданной, кстати, именно для того, чтобы обсуждать приснившееся. На заре существования Ордена Семилистника этой теме уделяли довольно много внимания; впрочем, и утренние встречи тогда проводились в полдень.