— В моём сновидении. Ему там понравилось. И тень его мёртвой подружки туда пришла. Всё отлично получилось.
— Вот оно как.
Мы помолчали. Знахарь сверлил меня вопросительным взглядом, явно хотел выяснить, почему я так уверен, будто всё получилось, но не решался. Пришлось прийти ему на помощь.
— Если вы когда-нибудь слышали, будто я могу подчинить волю любого живого существа, имейте в виду, это чистая правда. Делать это я люблю, пожалуй, даже меньше, чем убивать. Но справедливости ради, следует признать, что от этого умения бывает немалая польза, если отдавать приказы с умом. Потому что если я, к примеру, прикажу больному выздороветь, он так и сделает, сколь бы безнадёжным ни было его состояние. И не только это, конечно. Теоретически, по моему приказу, любой — человек ли, зверь ли — способен на всё. В том числе, спать и видеть сон по моему выбору. Ничего сложного в этом нет.
— Погодите, но если так, почему в Соединённом Королевстве всё ещё есть неизлечимо больные? — возмущённо спросил Иренсо Сумакей.
Закономерная реакция. Настоящему знахарю с призванием должно быть совершенно невыносимо узнать, что кто-то может вылечить всех страдальцев сразу и до сих пор этого не сделал.
— Во-первых, их уже далеко не так много, как можно подумать, — сказал я. — Мы над этим работаем.
— Вы? То есть, вас таких несколько?!
— К сожалению, нет. Просто сэр Абилат заинтересовался мной, как новоизобретённой микстурой…
— Сэр Абилат? Королевский знахарь?
— Ну да. Теперь он вызывает меня в самых безнадёжных случаях. Но при этом считает, что нам не следует спешить. Потому что мы пока не знаем, какие могут быть последствия подобного лечения. Возможно, столь полное порабощение воли, даже кратковременное, в будущем сведёт моих пациентов с ума? Или они будут всю жизнь испытывать ко мне любовь, плохо совместимую с нормальным существованием? Или, напротив, ненависть? Пока всё в порядке, но кто знает, что случится уже через год. Абилат решил наблюдать за выздоровевшими на протяжении достаточно долгого времени, как минимум, пару дюжин лет. Если всё будет хорошо, значит моей помощью можно пользоваться и дальше. А пока — только самые тяжёлые пациенты. Те, кому совсем нечего терять. Вроде вашего лиса.
— Так почему вы его не вылечили? Заставили смотреть какой-то сон…
— Ещё вчера вы предлагали мне его убить. Говорили, что Йовка хочет умереть, а не выздороветь. На всякий случай я спросил его самого. Так и есть.
— Но получается, вы могли бы просто приказать ему перестать горевать по мёртвой подружке?
— Мог бы. Но на его месте я бы такому исцелению пожалуй не обрадовался.