— И я надеюсь, — откликнулась она. — Пусть так и будет!
Посторонилась, пропуская меня во двор, и сама пошла следом.
В урдерском трактире было как всегда — умеренно людно, умеренно шумно и так душевно, что я невольно почувствовал себя вернувшимся со службы отцом семейства. Или напротив, сыном, прибежавшим из школы. «Или чудесным племянником, дарованным морем», — ехидно подумал я, пытаясь поумерить своё лирическое настроение.
Ни хрена не получилось, конечно. Поди его поумерь, когда со всех сторон тебе улыбаются дружественные лица, синяя птица Скрюух гостеприимно хватает клювом за полу лоохи и тянет к столу, а повар Кадди выносит из кухни блюдо со, страшно сказать, обыкновенными жареными котлетами, которых я не ел целую вечность, а может быть и вовсе никогда, если принять гипотезу, будто прежняя моя человеческая жизнь — просто иллюзорное воспоминание о случившемся с кем-то другим; ай, неважно, главное, что и я, и котлеты всё-таки существуем в природе, причём не где-нибудь во Вселенной, а именно здесь, в столице Соединённого Королевства, где я — сэр Макс, а они — одно из традиционных блюд урдерской кухни. Ну или куанкурохской. Или чангайской. Один чёрт.
— У нас дома это блюдо называется «тумты из злой козы», — сказал мне симпатичный носатый юноша, которого я сперва не заметил, а заметив, никак не мог сообразить, где мы раньше встречались. Неужели здесь, в «Свете Саллари», а я забыл?
— Из злой, — объяснил он, — потому что у нас на мясо убивают только самых злых коз. Смирных не едят, их жалко. Но здесь у вас иначе, коз вообще почти нет, зато все едят индюков, совершенно не интересуясь, какой у них при жизни был характер. По крайней мере, никто из торговцев не смог нам этого сообщить… Поэтому в меню придётся написать: «тумты из не-козы, с которой мы не были знакомы». Чтобы всё честно.
Наконец до меня дошло.
— Иш! Это ты, что ли, наконец проснулся мальчишкой? Представляешь, я тебя сперва не узнал.
— А никто почему-то не узнаёт, — улыбнулся Иш. — Хотя лицо вроде бы примерно то же самое. И рост, и одежда. И вообще всё.
— Ну, голос всё-таки другой, — заметила молчавшая до сих пор Базилио. — И двигаешься ты иначе. А для узнавания это на самом деле гораздо важней, чем черты лица.
— Ррррррррыааау! — подтвердил я.
Сказать что-то более внятное с котлетой в пасти довольно затруднительно. Даже когда это не котлета, а тумта из не-козы. Эффект ровно тот же.
Я был так заворожён этой удивительной встречей, что далеко не сразу заметил, как из кухни вышел мой друг Малдо Йоз. Я-то решил, он всё-таки отправился работать, как и грозил. А Малдо просто перебрался поближе к продовольствию. Вот ведь, казалось бы, художник, а соображает, что в жизни по-настоящему важно.