В общем, стоит дотянуть до утра, и жизнь моя станет вполне выносимой. Настолько выносимой, что я скажу себе: это и есть счастье — вернулось, ура, живи! Возможно даже поверю. И буду жить дальше, причём не то чтобы плохо, да что там, просто отлично буду я жить здесь, в Ехо, целых сто лет, пока не закончится мой контракт, а потом сбегу отсюда на другой край Вселенной — пусть моя счастливая жизнь рушится без меня.
Но пока до утра ещё далеко, и я, как положено настоящему безумцу, совершенно точно знаю, что всё уже рухнуло — на том конце невозможного Моста Времени, который упирается в будущее, несуществующее, разумеется, но какая разница — так вот, пока я настолько безумен, надо не думать, а действовать, в твёрдой уверенности, что будет или по-моему, или никак.
Причём второй вариант меня не устраивает. А значит, без вариантов.
Леди Сотофа стояла на пороге беседки и с умилённой улыбкой на устах наблюдала мой стремительный бег с препятствиями, роль которых исполняли цветочные клумбы. Потому что затоптать цветы леди Сотофы я не решился бы даже накануне конца Мира — вне зависимости от того, кто из нас двоих его бы устроил. Есть всё-таки на свете абсолютные, непререкаемые табу.
— Что, припекло? — сочувственно спросила она, когда я затормозил буквально в нескольких миллиметрах от опорного столба. Чудом не расшиб об него лоб.
У меня было много ответов на этот вопрос. Начиная с жалобного: «Ещё как», — и заканчивая гневным: «Вы же сами всё можете, на кой ляд я вам сдался?!»
— Ты не поверишь, но сама я тут ничего не исправлю, — сказала леди Сотофа.
Надо же. Я рта ещё открыть не успел. Иногда очень удобно иметь дело с людьми, читающими твои мысли прежде, чем они успевают оформиться в голове. Никакая вежливость не спасёт их от твоего возмущения. И это отчасти утешает.
— Во-первых, единственная возможность уладить это дело, не нарушая равновесие Мира созданием неразрешимого противоречия, с самого начала пришла именно к тебе, — объяснила она. — Ты, а не я встретил единственного в Соединённом Королевстве серебристого лиса, всем сердцем желающего побыстрее умереть. И договор о посмертном убежище у него заключён тоже с тобой. Вмешательство постороннего в ваши дела неуместно.
Крыть было нечем. Она просто озвучила вслух мои собственные мысли, которые я всё это время безуспешно гнал прочь.
— А во-вторых, магия высоких ступеней требует неподдельной неистовости желания, — добавила она. — Нет ничего сложного в том, чтобы сварить камру, когда не хочешь её пить, или заколдовать замок дома, в охране которого лично не заинтересован. Но чем выше ступень, тем важнее становится подлинное устремление мага, которое не сымитируешь ради дела, оно или есть, или нет. Ты сам уже наверняка успел прийти к выводу, что не стоит отправляться Тёмным путём в то место, куда ни за что не пошёл бы по своей воле, если бы не вынужденная необходимость. Велика вероятность, что промахнёшься, и думай потом, как выбираться оттуда, куда тебя занесло.