— Брат что — тоже кавалерист? — поинтересовался Попов.
— Да, он кадровый командир, службу начал еще до войны. Он старше меня, воюет с первого дня. И мы с ним как-то потеряли друг друга…
— Ну, на войне это немудрено, — заметил Александров. — Такие события, такие перемещения войск…
— Это конечно! Но все-таки мечтаю отыскать брата. В наших татарских семьях родственная связь очень крепкая. Когда я выписывался из госпиталя, получил письмо из дому. Отец с матерью и вся родня наказывали обязательно его найти.
Долго ехать не пришлось: за один перегон до Корсунь-Шевченковского железнодорожное полотно опять оказалось разрушенным. И пришлось снова прибегать к «первобытному» способу. Только теперь пешеходов стало уже трое…
Дождь хлестал отвесными длинными очередями. Вдоль дороги, по дернине обочин, струились мутные ручьи, а низкие цвета вороненого металла тучи волокли с собой новую непогоду. Но все-таки, как ни поливал их дождь, они подолгу останавливались при виде бесконечных картин огромного отгремевшего сражения.
Поля, опушки лесов, села, сожженные и разрушенные до такой степени, что не осталось даже остовов печей, — все было забито, завалено вражескими трупами, сгоревшими машинами и повозками, останками некогда грозной боевой техники, которую, казалось, разломал и разбросал некий богатырь-великан.
Попов поделился этой мыслью с попутчиками. Семиров пожал плечами и промолчал, а Александров улыбнулся, заметив:
— По-книжному думаешь, землячок! Какой там богатырь-великан! Работу артиллерии — вот, что мы видим перед собой! И твое сердце должно трепыхаться от профессиональной гордости. Гляди на эти «тигры» и «пантеры». Сколько звону про них было? А теперь торчат жалкими раскоряками, стволы в землю поутыкивали… Это их прямой наводкой, не иначе.
Или вот на опушке «покорители мира» раскиданы. Кого мы видим? Эсэсовцев. И вышивки на их рукавах — «Викинг». Кто разметал этих «викингов», а вместе с ними и пехоту? Ишь валяются, и не понять, как обмундированы: что награбили, то на себя и натянули… Наш артналет, осколочно-фугасными, не иначе.
— Не все же артиллерия, — скромно возразил Попов. — Видишь, целую батарею наши танки раздавили. А во-он, глядите, какие воронки. Наверняка авиация поработала.
— Да-а, — сумрачно протянул Семиров. — Ну и навредила эта проклятая война… Как теперь землю пахать? Что она сможет родить?
— Не печалься, кавалерия! — стал утешать его Александров. — Все образуется, увидишь… А пока я вам вот что скажу: это поле — дорогого стоит. Я бы всех будущих фюреров сюда на экскурсию водил. Смотрите, мол, мистеры, чем ваши планы оборачиваются. Да прямо бы носом их в этот смрад, в эту вонь, в трупы разлагающиеся тыкал…