— Петрова! — окликнул он. — Я терпеть не могу фамильярность..Меня Аликом зовут. А тебя?
— Алена...
— Здорово! — обрадовался он. — Мы вместе звучим в унисон. Ты знаешь, есть теория, по которой люди с одинаковыми буквами в имени составляют хорошую пару.
— Не знаю, — потупившись, ответила она.
Девчонки зашушукались, провожая их глазами.
Алик был самым заметным из всех абитуриентов. По его виду сразу можно было определить его принадлежность к миру искусства... Был в нем этакий богемный шик.
Сильно вытертые джинсы и кожаную безрукавку он носил небрежно, но с таким достоинством, словно это был костюм от Версаче. А видавший виды этюдник на широком ремне делал его и вовсе неотразимым.
Рядом с ним Алена чувствовала себя гадким утенком, которому никогда не суждено стать лебедем...
Алик вдруг наклонился к ней с высоты своего двухметрового роста и... понюхал розовую шейку под аккуратным хвостиком.
Алена отпрянула, а он засмеялся.
— Странно... Мне казалось, ты должна пахнуть ванилью... как булочка... У тебя такой аппетитный вид...
Алена не знала, обидеться на него за такое сравнение или обрадоваться ему... А Алик уже продолжал как ни в чем не бывало:
— А знаешь, что противоположности притягиваются? Нет? Чему тебя в школе учили? Мы с тобой антиподы.
Действительно, более странную пару трудно было представить: он высокий — она маленькая, он черный, как смоль — она словно пудрой присыпана, он худой и поджарый — она пухленькая... Одинаковыми у них были только брови и ресницы. У светленькой Алены они вопреки законам природы ярко выделялись на лице, словно нарисованные черной краской.
Алик не был бы настоящим художником, если бы сразу не подметил эту деталь. Он нахмурился, по-хозяйски провел пальцем по Алениным бровям и строго сказал:
— А вот это зря. Смой, тебе не идет.
— Что ты раскомандовался! — вспыхнула Алена.
А Алик поднес палец к глазам, рассмотрел и удивленно заметил:
— Нет... не крашеные... Неужели твои?
— Нет, у бабушки взяла поносить! — фыркнула Алена.
Отчасти это было правдой. Темные брови вразлет
были фамильным отличием Вяземских, и Алена, к ее глубочайшему сожалению, только их и унаследовала...
— А бабушка часом не персидская княжна? — не унимался Алик.
— Княжна, — буркнула Алена, не вдаваясь в излишние подробности.
Почему-то рядом с этим разбитным типом она чувствовала себя маленькой и глупой... какой-то провинциальной, словно не она, а Алик был коренным москвичом со славной родословной.
А ведь Алена знала из разговоров, ходивших среди абитуриентов, что он приехал поступать из маленького поселка под Феодосией — ужасного по московским меркам захолустья.